— Что это такое? Да какого лешего?!
Екатерина застыла на пороге своей квартиры, растерянно разглядывая пустые стены и пол, освещённые ярким дневным светом, беспрепятственно льющимся через окна без штор.
— Разве я недостаточно ясно объяснила? Здесь будут жить Юрий с Ольгой, — свекровь прошла мимо неё, поправляя дорогой платок. Её каблуки чётко отбивали шаги по деревянному полу.
Квартира выглядела чужой и безжизненной: ни мебели, ни привычных вещей. Вместо них у входа аккуратно были сложены коробки с её личными предметами. Из одной торчала рамка семейного фото — стекло было треснувшим. Ту обстановку, которую Екатерина создавала два года, просто вынесли.
Дверь снова распахнулась, и в комнату вошёл высокий мужчина с крупной коробкой в руках. Пот катился по его лбу, мышцы напряглись от тяжести.
— Куда поставить? — спросил он, бегло взглянув на Екатерину и сразу же отведя глаза, будто чувствовал неловкость.
— Ставь пока у этой стены, — распорядилась Анна Павловна, указав рукой с массивным браслетом. — И скажи рабочим, чтобы быстрее заносили диван. Ольга хочет сегодня же начать обживаться.
Екатерина наконец пришла в себя. Сердце колотилось, голова шумела от волны адреналина. Она так сжала ключи в руке, что почувствовала боль.
— Простите, но это моя квартира, — проговорила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Никто не имел права переставлять мебель или выносить мои вещи. Где они? Что вы с ними сделали?
Анна Павловна даже не удостоила вопросом ответа — будто Екатерины рядом не было. Она продолжала давать указания:
— После этой коробки принеси туалетный столик. Ольга хотела поставить его у окна. А бра повесим над кроватью.
Екатерина глубоко вдохнула, стараясь удержать эмоции. Эта квартира досталась ей от дедушки, здесь хранилось столько воспоминаний. Через три дня она должна была стать женой Вадима, и они собирались вместе строить свою жизнь здесь. Так они договорились. По крайней мере, она так думала.
— Анна Павловна, я повторяю: где моя мебель? — повысила голос Екатерина, чувствуя, как подступают слёзы. — Это уже не смешно!
Свекровь наконец обратила на неё внимание, медленно повернувшись с выражением раздражения.
— Выбросили, конечно. Ни к чему этот хлам в доме, — сказала она, поправляя причёску. — Тем более, что ваша комната будет в другом месте. Мебель твоя не сочетается с общим интерьером дома.
— Какой ещё дом? — не понимала Екатерина. — Мы с Вадимом будем жить здесь! Это моя собственность! Он сам говорил…
— Боже, какая ты громкая, — поморщилась женщина. — Вадим решил, что вы первое время поживёте у нас. А сюда переедет Ольга с мужем — им нужна отдельная квартира. Особенно теперь, когда у них скоро ребёнок, — добавила она с особенным удовольствием.
Юрий снова вошёл с коробкой, на которой было написано «Хрупкое. Осторожно». Екатерина решительно загородила ему дорогу.
— Дальше не пройдёте! Никаких коробок больше! Это мой дом, и я не разрешала ничего менять!
Но мужчина просто оттолкнул её плечом, почти сбив с ног. Его взгляд был полон пренебрежения: мол, не мешай.
— Не устраивай истерику, Катя, — холодно бросила Анна Павловна. — Это решение Вадима. Привыкай, что мужчины в семье главные. Ты будешь жить у нас. У мамы там уютнее.
— Я не обсуждала с Вадимом ничего подобного! — возмутилась Екатерина. — Это абсурд! Это незаконно! Вы не имеете права распоряжаться моей квартирой!
В дверях появилась молодая женщина — с высоко поднятой головой, с уверенной улыбкой, рука на животе.
— Ну вот и невесточка, — протянула Ольга с фальшивым изумлением. — Как тебе изменения? Теперь это моя квартира. Юра, милый, поставь коробку сюда.
— Это не твоя квартира, — твёрдо ответила Екатерина. — У меня есть документы.
— Ошибаешься, деточка, — улыбнулась золовка. — Это теперь моё пространство. Брат так решил. И вечером ты придёшь к нам — обсудить последние формальности перед свадьбой.
Руки дрожали, когда Екатерина набирала номер Вадима. Каждый гудок казался вечностью.
— Привет, солнышко, — раздалось в трубке, и голос, который раньше грел сердце, теперь звучал чуждо.
— Вадим, что происходит? Почему твоя мать и сестра выбрасывают мои вещи и живут в моей квартире?
Пауза. Затем тяжёлый вздох.
— Катенька, не волнуйся. Я действительно подумал, что нам лучше пожить у мамы. Там просторнее, удобнее, и мама поможет тебе адаптироваться. К тому же, ремонт давно назрел, а у Ольги хороший вкус.
— Но мы же договорились жить здесь! Это моя квартира! Мои воспоминания!
— Солнышко, я как муж принял решение. Так будет лучше. Хорошая семья — это когда жена доверяет мужу. Приезжай вечером, поговорим. Мама испечёт твои любимые шаньги.
Екатерина опустила телефон. Неужели это тот самый Вадим, который раньше восхищался её характером? Когда он стал таким?
Анна Павловна, следившая за этим с явным удовлетворением, подошла ближе:
— Вот и инструкции получила. Через три дня станешь женой моего сына. Пора учиться слушаться. У нас в семье муж — глава, а женщины — хозяйки уюта.
Ошеломлённая, Екатерина отступила на кухню. Наливая воду, она чуть не выронила стакан — руки тряслись. В комнате между тем продолжалась перестановка.
Чувствуя, как реальность ускользает, Екатерина вернулась в гостиную:
— Анна Павловна, это несправедливо! Вы должны были хотя бы предупредить меня. Это больше похоже на захват, чем на помощь!
Та лишь закатила глаза и переглянулась с дочерью.
— Катя, ради бога, замолчи. У меня голова раскалывается от твоих истерик. Мы тебе помогаем, а ты устраиваешь скандалы. Лучше собери свои вещи — Юра отвезёт их к нам. У тебя час. Потом заканчиваем здесь и едем домой. Ольга хочет сегодня же начать замеры для штор.
Екатерина вновь набрала номер Вадима. Сердце билось так яростно, будто пыталось вырваться из груди. Сквозь тонкие стены доносился скрип передвигаемой мебели и самодовольное хихиканье Анны Павловны. Один, два, три гудка — каждый отзывался болью в висках.
— Привет, Катя, — раздался в трубке беззаботный голос жениха. На заднем фоне слышались смех, звон посуды и приглушённые разговоры. Он, как ни в чём не бывало, обедал где-то в уютном ресторанчике, в то время как её жизнь рушилась на глазах.
— Ты действительно дал согласие на то, чтобы твоя сестра заняла мою квартиру? — Екатерина старалась говорить спокойно, но голос дрожал. Пальцы судорожно сжимали телефон, а ногти впивались в ладонь свободной руки. — Это всё, что у меня осталось от бабушки с дедушкой. Моя единственная связь с ними.
Послышался вздох — нетерпеливый, раздражённый.
— Катюш, у нас будет замечательно! — В его интонации проскользнули знакомые за последние недели нотки снисходительности. — У мамы просторно, там даже стоит моя коллекция моделей самолётов. Тридцать шесть штук, каждая собрана своими руками! А какие сырники она готовит… Ты просто забудешь про свою квартиру!
Екатерина закрыла глаза, чувствуя, как внутри поднимается волна боли и возмущения. Где тот Вадим, который восхищался её самостоятельностью? Где человек, уверявший, что ценит её силу характера?
К ней бесшумно подкралась Ольга. Лицо её было почти точной копией лица Вадима — те же высокие скулы, чуть надменная линия губ. Она наклонилась и, едва слышно, произнесла так, чтобы голос не попал в трубку:
— То, что было твоим, теперь моё. Привыкай.
Её дыхание пахло мятной жвачкой.
— Квартира рядом с офисом, идеальное место для семьи. А Вадим всегда был щедрым братом.
Екатерина отпрянула. За этой фразой крылась не просто дерзость — это была уверенность в том, что всё можно взять, если ты привык быть первым.
— Вадим, — продолжила она, с усилием сдерживая ком в горле, — ты действительно решил выселить меня из моего дома? Из квартиры, которая мне завещана? Где каждая вещь — часть моей жизни?
— Катя, прекрати нагнетать, — голос стал холоднее. — Никто тебя никуда не выгоняет. Просто живи со мной у мамы. Разве это хуже, чем эта старая «двушка» с протекающей трубой?
Сердце сжалось. Старая «двушка»? Дом, наполненный её любовью, воспоминаниями, теплом?
— И ты позволяешь матери командовать здесь? Сестре — издеваться? А её мужу — толкать меня? — голос Екатерины дрогнул, перейдя в более высокую октаву. — Юрий буквально оттолкнул меня, когда я пыталась защитить мой письменный стол — за ним я писала диплом!
Где-то в комнате что-то упало с глухим ударом, раздался сердитый голос Анны Павловны:
— Юра, осторожней! Это антиквариат!
Екатерина вздрогнула. Комод, доставшийся от прабабушки, тоже в руках этих людей…
— Солнышко, всё образуется, — мягко сказал Вадим, как бы успокаивая ребёнка. — Ты просто не привыкла к семейной жизни. Через пару недель будешь смеяться над этим. Мне пора. Люблю тебя. До вечера.
Телефон отключился. Екатерина осталась стоять посреди кухни, в голове мелькали картины последних месяцев: романтические прогулки, планы совместного будущего, знакомство с родителями… Когда же она пропустила тревожные сигналы? Может, когда Вадим слишком часто интересовался деталями её квартиры? Или когда его мать начала «случайно» планировать их совместную жизнь?
Злость медленно вытесняла растерянность.
В окне кухни отражалось её лицо — бледное, с широко раскрытыми глазами. «Неужели я действительно собиралась выйти за него замуж?» — пронеслось в голове. Три дня до свадьбы. Три дня, чтобы принять решение, которое изменит всю её жизнь.
Шаги стали решительными, когда Екатерина вошла в гостиную. Ольга и Юрий расставляли вещи под руководством Анны Павловны. Солнечный свет лился через пустое окно, освещая чужие предметы, которые вторглись в её дом, как нежеланные гости.
Руки больше не дрожали. Что-то внутри сломалось, но одновременно стало прочнее.
— Отличная работа, — сказала она громко. — Теперь все выходите. Немедленно.
Они обернулись, удивлённые. Пауза повисла в воздухе. Анна Павловна отложила вазу, которую только что распаковала.
— Ой, мышка решила рычать? — рассмеялась Ольга, отбрасывая волосы назад. — Вадим говорил, что ты иногда ведёшь себя странно, когда нервничаешь.
Юрий хмыкнул, продолжая раскладывать книги. Его фигура занимала почти весь шкаф, где раньше хранились её любимые романы.
— Помочь тебе собрать вещи? — снисходительно предложил он. — Нам нужно место для детской. Ольга хочет обои с зайчиками. Так что твои темно-зелёные шторы — в утиль.
Детская? В её спальне? Где она сама выбирала цвет стен под малахитовую шкатулку?
— Милочка, никто тебя не просил говорить, — резко оборвала Анна Павловна. — Ступай, поставь чайник. И проверь холодильник — у тебя совсем ничего съедобного нет. Как Вадим может питаться?
Обратившись к дочери, она добавила: — Передвинь диван к окну. А книжные полки разберём — они занимают слишком много места.
Екатерина наблюдала, как Ольга берётся за край её любимого винтажного дивана — обитого изумрудным вельветом, найденного на блошином рынке и отреставрированного с любовью. Решение созрело внезапно. Холодным, спокойным движением она снова взяла телефон и начала набирать.
— Опять звонишь Вадиму? — саркастично усмехнулась Ольга. — Или опять советуешься с твоей юристкой-подружкой? Такая… зависимая.
Екатерина подняла глаза. Лицо её было почти безмятежным.
— Это полиция, — чётко произнесла она. — Вошли в мою квартиру без разрешения. Отказываются уходить. Да, есть угрозы. Они здесь, прямо сейчас.
На секунду в комнате повисла тишина. Юрий замер, Ольга выронила подушку, Анна Павловна побагровела от ярости.
Свекровь одним прыжком оказалась рядом и вырвала телефон.
— Ты с ума сошла?! — заорала она. — Хочешь опозорить сына? Что скажут в полиции? Что подумают о нашей семье?!
Но страх уже не держал Екатерину. Всё стало ясно. Эти люди никогда не станут её семьёй. А Вадим давно выбрал свою сторону — и это была не её сторона.
— Верни телефон, — сказала она спокойно. — Или к обвинению в незаконном вторжении добавится ещё и кража.
Именно в этот момент дверь открылась, и внутрь вошёл Вадим, держа в руках охапку алых роз. Его кашемировое пальто было расстёгнуто, а на лице играла довольная улыбка.
— Ну как, удалось разыграть невесту? — весело спросил он, но взгляд его потемнел, когда он заметил телефон в руке матери.
Анна Павловна, Ольга и Юрий вдруг загоготали, как по команде. Напряжение исчезло, сменившись преувеличенным смехом.
— Ты бы видел её лицо, когда я сказала, что мебель отправили в утиль! — заливаясь смехом, воскликнула Ольга. — Она чуть не потеряла сознание!
— А она ещё пыталась вызвать полицию! — хмыкнул Юрий, аккуратно возвращая книгу на полку. По его лбу катились капли пота. — Актриса слабенькая. Сразу видно — блефует.
Екатерина молча наблюдала за этой внезапной переменой: ещё секунду назад они хозяйничали в её доме как свои, а теперь разыгрывали невинную комедию.
Вадим подошёл к ней, обнял за плечи и поцеловал в щёку. От него пахло дорогим одеколоном и едва уловимыми женскими духами. Екатерина инстинктивно отодвинулась.
— Не злись, никто не собирается здесь жить. Это была проверка, чтобы понять, насколько ты стойкая. Мама говорит, что настоящая Никитиха должна быть выдержана и спокойна.
Он снова попытался прижать её к себе, но Екатерина отступила. Что-то внутри неё окончательно оборвалось. Все детали сложились в единую картину: давление Анны Павловны, странное поведение Вадима, насмешки Ольги… Это был не случайный срыв — это был показательный урок, урок покорности, который они хотели преподнести ей перед свадьбой.
— Стойкость и выдержка? — голос Екатерины прозвучал ровно, но в комнате повисло напряжение. — Тогда, боюсь, я провалила ваш тест.
Она медленно оглядела всех: высокомерную Анну Павловну, самодовольную Ольгу, грубого Юру и самого Вадима — человека, которому она доверяла, но которого, оказывается, совсем не знала. Их смех, будто иглы, колол изнутри.
— Деточка, не сердись, — свекровь похлопала её по плечу своими ухоженными пальцами, украшенными массивными кольцами. — Просто проверили твою закалку. Хотелось знать, что собой представляешь.
— Теперь вы знаете, — тихо произнесла Екатерина. — Убирайтесь из моей квартиры.
Все рассмеялись, решив, что она шутит. Ольга даже подмигнула мужу, как бы говоря: «Какая интересная невестушка».
— Свадьбы не будет, — уже громче добавила Екатерина. — Хотели проверить меня на прочность? Получите результат. Вон из моего дома. Все!
Улыбка медленно исчезла с лица Вадима. Он недоумённо посмотрел на мать, ожидая поддержки.
— Катя, ты чего? Это же просто розыгрыш! Такое было и у Ольги, когда она выходила замуж! — он протянул руку, желая успокоить её, но Екатерина отпрянула.
— Больше никакой свадьбы. Ты решил проверить меня? Вот и получил ответ. Вы — жалкие люди. А теперь убирайтесь.
Тишина опустилась на комнату. Анна Павловна перестала улыбаться.
— Перестань истерить, Екатерина! Это безобидная шутка! В приличных семьях умеют принимать такие испытания, — она поправила ожерелье. — Вадим, скажи ей!
— Безобидная? — голос Екатерины стал громче. — Вы ворвались в мой дом, выбросили мои вещи, унижали меня. Ты, Вадим, стоял и молчал, пока они называли меня ничтожеством. Какой же ты муж, если не можешь защитить свою невесту?
Вадим сделал шаг вперёд, пытаясь обнять её.
— Солнышко, ну прости… Я думал, ты поймёшь…
Звук пощёчины ударил по воздуху. Щёка Вадима вспыхнула, а Екатерина с трудом сдержала слёзы.
— Не смей меня трогать! Никогда больше! — она решительно направилась к двери, выталкивая его в коридор.
Затем она сняла с пальца кольцо — подарок, который он вручил три месяца назад, когда просил её руки. Она бросила его ему в карман.
— Подлец! Ничтожество! Решил проверить меня? Думал, я буду терпеть всё это? — она повернулась к Анне Павловне. — А вы, взрослая женщина, решили поиздеваться над человеком, который вас уважал? Ну что же, смеётесь? Запомните: свадьбы не будет. Я тебя ненавижу, Вадим.
Анна Павловна побледнела. Впервые за весь день она выглядела потерянной.
— Катенька, возможно, мы действительно перегнули, — в её голосе зазвучали нотки раскаяния. — Не принимай скоропалительных решений. Мы можем всё обсудить спокойно.
— Вон! — Екатерина указала на дверь. — Все вон. Сейчас же. Или я вызываю полицию.
Ольга и Юрий, до этого с издёвкой наблюдавшие за происходящим, поняли, что дело становится серьёзным. Они молча двинулись к выходу.
— Кажется, мы действительно переборщили, — прошептала Ольга, считая, что её никто не услышит. — Может, не стоило сразу с её вещами?
— Похоже, свадьбы не будет, — ответил Юрий. — Братец напортачил.
— Не говори так! — прошипела Ольга. — Они помирятся. Просто нужно время. Все невесты нервничают перед свадьбой.
Екатерина подошла к Вадиму, который всё ещё стоял, растерянный и подавленный.
— Убирайтесь все. Ни слова больше о свадьбе. Такого человека я никогда не возьму в мужья.
И каждое слово было словно гвоздь в крышку гроба их отношений.
Только сейчас она заметила Лидию Петровну — подругу Анны Павловны, тоже присутствующую на этом «экзамене невесты».
— Вон! — повторила Екатерина. — Я вас не просила учить меня жизни. Тем более — в моём собственном доме.
— Екатерина, прекрати истерику! — начала женщина. — Мы немного пошутили. Посмеялись и всё. Не стоит делать из этого трагедии.
— Вон! — Екатерина уже кричала. — Вы мне чужие. Я вас не приглашала.
— Через три дня свадьба! — воскликнула Анна Павловна. — Платье «Vera Wang», ресторан «Белый лебедь», фотографы из «FotoStudio». Ты вообще понимаешь, сколько это стоит?
Екатерина качала головой, игнорируя материальные аргументы. Для Анны важнее всего были деньги и внешний лоск, а не чувства сына или её собственные.
— Вы затеяли этот цирк — пусть и платите. Спасибо, что показали своё настоящее лицо. Хотя бы до свадьбы узнала правду. А теперь — вон!
С силой захлопнув дверь, Екатерина почувствовала первое облегчение за сегодняшний день. За дверью послышались голоса: жалобный Вадим, упрекающая Анна Павловна…
Но она больше не слушала.
Только тогда, когда они ушли, Екатерина позволила себе заплакать. Горечь унижения, боль предательства, разрушившаяся мечта — всё вырвалось наружу. Но вместе со слезами пришло осознание: она не просто разорвала помолвку — она спасла себя от жизни с мужчиной, который не защитил её даже тогда, когда его семья унижала её.
— Думали, я какая-то глупая девочка, которой можно вертеть? Как бы не так!
Гнев постепенно уступил место горькой пустоте. Она села на край кровати, машинально разглаживая покрывало.
— Жалко, конечно, что свадьба не состоится… Столько планов было, — прошептала она. — Но время есть. Я обязательно найду того, кто достоин любви. Только не его. — взгляд метнулся к двери. — Не этого лжеца и его мерзкой семьи с фальшивыми улыбками и лицемерием.
