— Мама сказала, чтобы ты приезжала каждый день и готовила еду, — произнес Антон, не поднимая глаз от тарелки.
Маша замерла с ложкой в руке. Шестимесячная Варя посапывала в кроватке рядом со столом, только что уснув после долгого укачивания.
— Что, прости? — переспросила она, надеясь, что ослышалась.
— Мама с папой перешли на новую работу. График сложный, оба приходят поздно и уставшие. Мама сказала, что раз ты в декрете и все равно дома с ребенком, то могла бы приезжать и готовить им обед, — Антон наконец поднял взгляд. — Они ведь нам столько помогают.
Маша медленно положила ложку. В голове пронеслась тысяча мыслей, но вырвался только один вопрос:
— А куда я Варю дену?
— Мама сказала, что можешь с ней ехать, — пожал плечами Антон, будто это самый очевидный ответ. — У них места много.
Маша оглянулась на спящую дочь. Варя наконец вошла в режим после долгих месяцев бессонных ночей. Теперь спала в одно и то же время. Нарушить этот хрупкий баланс…
— Антон, это час туда, час обратно на автобусе с пересадками. С шестимесячным ребенком и сумкой продуктов.
— Но они же и правда нам столько помогают, — повторил Антон, словно не слыша ее доводов. — И мама сказала, что она в свое время и работала, и готовила, и детей растила.
Маша вздохнула. Разговор напоминал хождение по кругу. Свекровь Елена Георгиевна ей никогда особо не нравилась — властная, с привычкой давать непрошеные советы и задевать самолюбие невестки при любой возможности. Но ради мира в семье Маша старалась не обострять отношения.
— Я подумаю, — только и сказала она.
На следующий день Маша с Варей на руках и тяжелой сумкой продуктов стояла на остановке. Ноябрьский ветер пробирал до костей, малышка хныкала под комбинезоном.
«Ради мира в семье», — мысленно повторяла Маша, запрыгивая в переполненный автобус.
Елена Георгиевна встретила их с выражением лица, будто делала одолжение, впуская в квартиру.
— Наконец-то, — она посмотрела на часы. — Уже почти двенадцать, а я в два должна быть на работе. Ужасно проголодалась с утра.
Игорь Иванович, высокий сухощавый мужчина, кивнул из-за ноутбука:
— А у меня видеоконференция через полчаса. Успеешь что-нибудь сообразить?
Маша бросила быстрый взгляд на кухню, где не было видно ни одной готовой кастрюли или сковородки с завтраком. Неужели они вообще ничего не ели с утра?
— Я постараюсь, — пробормотала она, раздевая хнычущую Варю.
— Только не шуми, — предупредила Елена Георгиевна. — Мне нужно закончить отчет. И на столе список блюд, которые мы обычно едим. Ничего такого, что ты бы не смогла приготовить.
С этими словами она удалилась в спальню.
Маша развернула листок и пробежалась глазами по строчкам. Свекровь расписала меню на неделю вперед, будто это само собой разумеющееся, что Маша будет приезжать каждый день.
Пока она лихорадочно готовила котлеты с пюре по списку, Варя начала плакать. Девочка не привыкла к чужой квартире и чувствовала мамино напряжение.
— Она не могла бы потише? — раздраженно спросил из комнаты Игорь Иванович. — У меня важный звонок!
Маша оказалась в безвыходной ситуации: плита, плачущий ребенок, раздраженные свекры. Она взяла дочку на руки, пытаясь одновременно помешивать соус. Варя немного успокоилась, но продолжала хныкать.
К часу дня обед был готов. Елена Георгиевна, заглянув на кухню, поморщилась, пробуя котлету:
— Суховато. И специй мало. Мы любим с перчиком.
Маша промолчала, кормя Варю из бутылочки. Несмотря на критику, свекры съели все подчистую. Никто не сказал спасибо.
Неделя превратилась в бесконечную череду утренних сборов, долгих поездок, готовки под пристальным надзором и критику. Варя становилась все капризнее — режим дня разрушился полностью.
Антон каждый вечер спрашивал, как прошел день, но в его вопросе не было искреннего интереса. Маша чувствовала — он просто отчитывается перед матерью по телефону, что его жена исправно выполняет свои «обязанности».
В субботу их пригласили на семейный обед. Маша надеялась отдохнуть от готовки, но Елена Георгиевна встретила ее фразой:
— Раз уж ты приехала, может, поможешь мне с салатами? Я еще не все успела.
За столом, кроме них, оказались старшая сестра Антона Наталья с мужем Виктором — крепким мужчиной с внимательным взглядом.
— Представляете, — не преминула похвастаться Елена Георгиевна, раскладывая салат, — Маша теперь нам каждый день обед готовит. Наконец-то выучилась нормально готовить!
Наталья удивленно приподняла брови:
— Каждый день? С ребенком через весь город ездит?
— А что такого? — пожала плечами свекровь. — Ей полезно. А то сидит дома, закисает.
— И ты позволяешь? — Наталья повернулась к брату. — Возить шестимесячного ребенка через весь город в общественном транспорте, чтобы мама с папой не готовили сами?
За столом повисла тишина. Антон кашлянул:
— Они устают на работе. А Маша все равно дома с ребенком. Ей полезно…
— Полезно что? — перебил вдруг Виктор. — Выматываться с грудным ребенком ради экономии времени твоих родителей?
— Не лезь не в свое дело, — отрезала Елена Георгиевна. — Мы семья, мы друг другу помогаем.
— Именно, — согласился Игорь Иванович. — К тому же мы им с квартирой помогли, когда они только поженились.
Маша почувствовала, как внутри все сжимается. Это правда — родители Антона внесли большую часть первоначального взноса за их ипотеку. Этот аргумент всплывал каждый раз, когда нужно было заставить ее и Антона сделать то, что хотели свекры.
После обеда, когда мужчины вышли покурить на балкон, Наталья отвела Машу в сторону:
— Послушай, я вижу, что происходит. Они и со мной так пробовали, пока Виктор не положил этому конец. Не позволяй им использовать себя.
— Но они правда нам помогли с квартирой, — тихо возразила Маша.
— И что теперь? Всю жизнь будешь отрабатывать? — Наталья покачала головой. — Ребенок важнее всего. И твое здоровье тоже.
Мешки под глазами Маши становились все заметнее. Варя плохо спала по ночам, днем капризничала. На плановом приеме педиатр обеспокоенно посмотрела на них:
— Что случилось? Ребенок выглядит переутомленным.
Маша вздохнула и рассказала про ежедневные поездки к свекрам.
— Вы с ума сошли? — врач покачала головой. — Ребенку нужен режим! Регулярный сон, кормление, прогулки. А не тряска в автобусах и чужие квартиры каждый день.
Вечером Маша попыталась поговорить с Антоном:
— Педиатр сказала, что Варе вредят эти поездки. Ей нужен режим.
— А моя мама растила двоих детей и работала, — привычно отмахнулся Антон. — И ничего, выросли нормальными. А ты с одним ребенком не справляешься и еще жалуешься.
Утром раздался звонок от Игоря Ивановича:
— Маша, ты сегодня что будешь готовить? Мать говорит, что хочет рыбу или курицу. И еще купи сметаны, у нас закончилась.
А вечером Елена Георгиевна прислала фото с расписанным меню на неделю и списком продуктов, которые Маша должна была купить. В списке были дорогие деликатесы, на которые у молодой семьи, живущей на одну зарплату Антона, просто не хватало денег.
В поликлинике Маша случайно разговорилась с женщиной, укачивавшей двойняшек.
— Меня Ольга зовут, — представилась та. — Вижу, у тебя тоже глаза красные. Не спишь?
Они разговорились, и оказалось, что у Ольги похожая ситуация — свекровь считает, что невестка должна не просто заботиться о детях, но еще обстирывать всю семью мужа и готовить на праздники.
— Я два месяца терпела, потом чуть в больницу с нервным срывом не попала, — призналась Ольга. — Пришлось мужу выбирать: либо он ставит родителей на место, либо я забираю детей и ухожу.
Мысль о том, что можно не терпеть, а действовать, была для Маши новой и пугающей. Всю жизнь она старалась быть удобной для всех — родителей, учителей, начальства, а теперь — мужа и его семьи.
На следующий день приехала в гости мама Маши — Татьяна Николаевна. Увидев измученную дочь, она сразу заподозрила неладное:
— Что случилось? Ты на себя не похожа.
Маша расплакалась и рассказала обо всем. Татьяна Николаевна пришла в ярость:
— Да как они смеют! Обращаться с тобой, как с прислугой!
— Мама, не вмешивайся, пожалуйста, — попросила Маша. — Я сама разберусь. Не хочу еще больше все усложнять.
Тот день Маша запомнила навсегда. Варя всю ночь плакала — резались зубки. Под утро она наконец уснула, но будильник уже звенел — пора было собираться к свекрам.
С опухшими от недосыпа глазами, Маша приготовила борщ и котлеты, как было указано в списке Елены Георгиевны. Руки дрожали от усталости, в голове шумело. Варя капризничала весь день, не желая ни играть, ни спать.
Елена Георгиевна пришла с работы раньше обычного. Попробовав борщ, она скривилась:
— Ну и гадость! Разве можно такое есть? Мы работаем целый день, а ты нас такой едой кормишь!
Игорь Иванович поддакнул:
— Действительно, невкусно. В кафе и то вкуснее. Может, лучше будем заказывать доставку?
Маша почувствовала, как что-то внутри нее ломается. Может, это была многонедельная усталость. Может, недосып. А может, та самая соломинка, которая ломает спину верблюду.
— А вы не считаете, что это уже чересчур? — тихо спросила она, прижимая к себе плачущую Варю. — Я мать младенца, а вы заставляете меня мотаться через весь город, чтобы приготовить вам обед? Два взрослых человека вполне могут сами себе приготовить или заказать эту доставку, о которой вы говорите!
Лицо Елены Георгиевны стало пунцовым:
— Как ты разговариваешь со старшими? Мы родители твоего мужа! Мы помогли вам с квартирой, а ты даже отблагодарить не можешь!
— Отблагодарить чем? Своим здоровьем? Здоровьем вашей внучки? — голос Маши дрожал, но она уже не могла остановиться. — Варя плохо спит, капризничает, педиатр говорит, что ей вредны эти поездки. Но вам, конечно, важнее, чтобы обед был вовремя!
— Неблагодарная! — закричала Елена Георгиевна. — Мы столько для вас делаем, а ты!..
Маша молча собрала сумку и детские вещи, взяла Варю на руки и вышла из квартиры под крики свекрови о неблагодарности и современной молодежи.
Дома ее ждал серьезный разговор с мужем. Антон был в ярости:
— Ты представляешь, что ты устроила? Мама в слезах! Говорит, ты наговорила ей грубостей и ушла, хлопнув дверью!
— А что я, по-твоему, должна была делать? — устало спросила Маша, укачивая засыпающую Варю. — Твоя мама унижает меня каждый день. Критикует все, что я делаю. А ты поддерживаешь ее, а не меня.
— Потому что она права! — воскликнул Антон. — Моя мама и работала, и детей растила, и готовила. А ты только и делаешь, что жалуешься!
— Твоя мама не ездила через весь город с ребенком на руках, чтобы готовить обед своей свекрови, — тихо заметила Маша. — И у нее был ты, который помогал ей, а не заставлял разрываться.
Антон замолчал, явно не ожидая такого ответа.
— Я больше не поеду к твоим родителям готовить, — твердо сказала Маша. — Это вредит Варе и мне. Если хочешь, чтобы твои родители хорошо питались — готовь сам или заказывай им доставку.
Антон хлопнул дверью и ушел, оставив Машу в одиночестве. Она позвонила маме и попросила приехать помочь — сил справляться одной больше не было.
На следующий день неожиданно приехала Наталья, сестра Антона. Выслушав рассказ Маши, она покачала головой:
— Я так и знала, что к этому придет. Подожди, скоро Антон вернется. Нам нужно серьезно поговорить.
Когда Антон пришел, Наталья встретила его в дверях:
— Братец, нам нужно поговорить. Ты сам-то хоть раз попробовал с ребенком на руках приготовить обед? А теперь представь, что нужно сначала час ехать в транспорте, потом готовить под критику, а затем опять час домой.
Антон нахмурился:
— Наташа, не лезь в наши отношения.
— А кто полезет? Ты превращаешься в папину копию. Неужели не видишь, что делаешь?
В это же время Виктор, муж Натальи, приехал к Игорю Ивановичу. Мужской разговор был коротким, но емким:
— Игорь, вы перегибаете палку. Маша — не служанка. Она мать вашей внучки.
— Да мы просто хотели помощи, — неуверенно возразил Игорь Иванович. — Елена устает на работе…
— Все устают, — отрезал Виктор. — Но никто не гоняет мать младенца через весь город готовить обеды.
Елена Георгиевна тем временем обзванивала подруг, жалуясь на невестку:
— Представляешь, Нина, она мне сказала, что мы можем сами себе готовить! После всего, что мы для них сделали!
Но Нина, вопреки ожиданиям, не поддержала подругу:
— Лена, а ты не перегибаешь? Молодая мать с младенцем — не кухарка. Я бы на ее месте тоже возмутилась.
Эти слова заставили Елену Георгиевну замолчать, хотя свою неправоту она признавать не собиралась.
Вечером Антон, после долгого разговора с сестрой, решил сам приготовить ужин для родителей. Он купил продукты, приехал к ним домой и несколько часов колдовал на кухне.
Результат превзошел все ожидания, но не в лучшую сторону. Котлеты подгорели, суп оказался пересоленным.
— Это несъедобно! — воскликнула Елена Георгиевна, попробовав творение сына. — Я думала, хоть ты умеешь готовить нормально!
Антон замер с половником в руке. Что-то в тоне матери, в ее выражении лица вдруг показалось ему знакомым. Так она говорила с Машей каждый день. С такой же интонацией, с тем же выражением лица.
— Мам, но я старался, — тихо сказал он.
— Старался он! — фыркнула Елена Георгиевна. — Я в твоем возрасте уже троюродной бабушке на похороны сорок человек накормила!
Антон переглянулся с отцом. Игорь Иванович неловко отвел взгляд. В этот момент Антон понял — дело было не в Маше. Его мать просто не могла принять, что кто-то делает что-то не так, как она считает правильным.
Вернувшись домой, он обнаружил Машу, собирающую вещи.
— Что ты делаешь? — растерянно спросил он.
— Еду к маме, — спокойно ответила Маша. — Я не могу больше так, Антон. Либо ты прекращаешь давить на меня по поводу готовки для своих родителей, либо мы с Варей переезжаем к моей маме.
Антон сел на край кровати. Образ разочарованного лица матери перед глазами смешался с образом измученной жены, собирающей вещи.
— Я сегодня приготовил им ужин, — тихо сказал он. — Мама сказала, что это несъедобно.
Маша замерла, а потом горько усмехнулась:
— Теперь понимаешь? Это никогда не закончится. Ей не нужна помощь — ей нужно, чтобы все плясали под ее дудку.
Серьезный разговор продолжался до поздней ночи. Впервые за долгое время Антон по-настоящему слушал жену. Он вспоминал, как Елена Георгиевна относилась к его предыдущим девушкам, как контролировала его в детстве, как отталкивала Наталью, когда та вышла замуж.
На следующий день он поехал к родителям. Разговор был непростым:
— Мама, папа, я должен вам сказать. Маша больше не будет приезжать готовить. Это вредит здоровью нашей дочери.
Елена Георгиевна вспыхнула:
— Ах вот как! Женился и забыл родителей! Эта твоя Маша совсем тебя окрутила!
Но неожиданно Игорь Иванович встал на сторону сына:
— Елена, может, и правда мы перегнули палку? Девочка и так старалась. И внучка наша капризничает из-за этих поездок.
— Так ты тоже против меня? — всплеснула руками Елена Георгиевна. — После всего, что я для вас делаю!
Она расплакалась и ушла в спальню. Игорь Иванович виновато посмотрел на сына:
— Не сердись на нее. Она просто привыкла все контролировать. Ей трудно понять, что времена изменились.
— Папа, мы будем приезжать в гости, — мягко сказал Антон. — Но не каждый день, и не для того, чтобы Маша вам готовила. Она моя жена, а не домработница.
Прошел месяц. Отношения между Машей и свекровью оставались напряженными. Елена Георгиевна не извинилась, не признала своей вины, не раскаялась. Наоборот, при каждом удобном случае она вставляла шпильки о том, как «некоторые молодые матери не умеют ни готовить, ни за ребенком следить».
Но Антон изменился. Он стал больше помогать жене, забирал Варю на прогулки, чтобы Маша могла отдохнуть. Раз в неделю они всей семьей приезжали в гости к его родителям, но теперь готовил или Антон, или заказывали доставку.
Маша стала чувствовать себя лучше. Варя наконец вошла в режим, стала спокойнее и веселее. А главное — Маша больше не чувствовала себя одинокой в своей борьбе.
Они с Антоном даже начали обсуждать возможность ее раннего выхода на работу на неполный день. Маша скучала по своей профессии бухгалтера и хотела чувствовать себя более независимой.
Елена Георгиевна так и не извинилась перед Машей, но под влиянием мужа и подруг начала понимать, что ее требования были чрезмерными. Однако признать это открыто она не могла из-за своей гордости.
В последнее воскресенье месяца они собрались на семейный обед у родителей Антона. Все напряженно молчали, поддерживая видимость приличий ради Вари. Малышка, не чувствуя напряжения взрослых, весело агукала на руках у дедушки.
Елена Георгиевна, украдкой наблюдая за внучкой, вдруг тихо сказала:
— Она выглядит здоровее. И веселее.
— Да, — подтвердила Маша. — Она наконец высыпается и соблюдает режим.
Это был первый нормальный обмен репликами между ними за месяц.
Вечером, когда они с Антоном ехали домой, Маша сказала:
— Наверное, никогда не будет идеально. Твоя мама не изменится.
— Главное, что изменился я, — ответил Антон, сжимая ее руку. — Прости, что не сразу тебя поддержал.
Маша улыбнулась, глядя на спящую в автокресле Варю:
— Знаешь, главное, что теперь ты на моей стороне. Остальное переживем.
И хотя отношения со свекровью оставались сложными, Маша знала — теперь она больше не одна в этой борьбе. А значит, со всем остальным можно справиться.
