Катя, тридцатипятилетняя сельская учительница, как говорят порой в народе – «разведёнка с прицепом», была энергичной волевой и очень трудолюбивой.
— Мда, — недоумевал её сосед дед Пётя, — таких, по идее, не бросают. Ты же на все руки от скуки: и дрова колоть, и в саду, и в огороде, и в доме у вас порядок… И чего дураку твоему надо было? А доченька какая у вас хорошая – Алиночка, красавица, вся в маму.
Алинка подбегала к Петру Петровичу и обнимала его, легонько трепля седую бороду.
— Хвали, хвали меня, дед, — говорила она, — накликай женихов.
— Рано тебе ещё о женихах думать, егоза, — журила её бабушка Нина, мать Катерины, — иди-ка, лучше грядочку порыхли. Сажать уже надо.
— Верно бабуля говорит, — поддакивал дед Петя, — как говорится, «ищи жену не в хороводе, а в огороде». Вот где тебя должны твои женихи увидать. А тебе ещё двенадцать лет, так что практикуйся у бабушки в огороде, да с матери пример бери, вот уж кто на все руки, так это Катерина. Даром что учительница литературы и русского языка. А и не подумаешь сперва…
Алинка уже не слушала деда, а несла из сарая грабельки, под её рост ручка, лёгкие, небольшие.
Катерина, приходя с работы, сразу переодевалась в рабочую свою домашнюю форму и, пообедав, принималась за работу. Она в своем доме после развода с мужем трудилась ещё больше. Да и при муже не было ей легко. Василий не стремился к домашнему труду, специально задерживался с товарищами после работы в кафе на трассе, или заходил к матери на другой конец посёлка, и сидел там за столом, поговаривая о жизни.
— Что же ты домой не торопишься, сынок? – всегда беспокоилась его мать.
— Да что там дома нового? Катька, не успею я зайти, сразу мне о своих заботах: то у коровы чистить надо, то в бане кран потёк, а то в саду дел невпроворот: и забор старый сгнил, и яблоню подрезать пора, и поросль сирени в палисаде вырубить надо.
— Так это не её заботы, а ваши, — пыталась сказать сыну мать, — и свой дом в деревне – это не квартира в городе. Ох, избаловала я тебя, Васька… Моя вина. Каюсь, Господи…
Но Катя, уставшая обо всём, даже по мелочи, просить мужа, выслушивая его недовольство, брюзжание и неохоту заниматься домашними делами, уже делала всё сама. А супруг всё равно не был доволен.
Накопились у них взаимные обиды, и брак развалился, не продержавшись и шести лет. Муж Кати ушёл обратно к матери, а она стала в доме на все руки. Её мама жила по-прежнему с ней, помогая в доме: готовила, стирала, убиралась, сидела с внучкой Алиной.
А Катя и на работе была на хорошем счету, и дом держался на ней. Денег не хватало, вот и приходилось Екатерине впрягаться во все дела: и мужские, и женские.
— Устаёшь, доченька? – жалела её мать, — может, зря с Васей-то расстались?
— Нет, мамочка, — отвечала Екатерина, — устаю, конечно, но не жалею. Да, работы много, нелегко, но по крайней мере никого просить не надо, дожидаться его хорошего настроения, и когда он соизволит хоть молоток в руки взять… Я лучше сама сделаю, чем просить кого-то буду.
Вскоре приехал в посёлок внук Быковых, Сашка. Быковы жили раньше по соседству с Катей, но давно уже дед и бабушка умерли, домик их быстро покосился, сгнил, и Катя практически пользовалась их участком как своим: пасла там кур, сажала картошку, косила траву для тёлки.
— Надо же… Сашка Быков возвращается на родину…- рассказывал новость дед Петя, — родители его давно в городе, с юности. И редко помогать приезжали сюда своим. Обижались на них старики. Так и умерли, а домишко старенький, никто и не позарился купить…
— Ну, и зачем он возвращается? Ладно бы сам вырос тут. Его маленьким только привозили, и то не часто, — сказала Катя, — Городской он тоже, как и его родители.
— Рассказывают, что совесть у него проснулась. Родители развелись, разъехались, с другими живут супругами. А Сашка остался рано самостоятельным. Мотался от отца к матери, по их семьям да частенько вспоминал деда и бабушку… — вздохнул Петя, — стало быть есть у человека совесть и рана душевная.
— Так где его жена? – поинтересовалась Нина Ивановна, мать Кати.
— Была, говорят, семья, да сплыла, — серьёзно докладывал Пётр Петрович, — Сашка с товарищем бизнес в городе организовал по строительству, шабашили сами, потом и людей наняли. Дело пошло. Женился он, квартиру даже купил недорогую, а потом её отделал как в журналах… Но как-то и застал свою жену с товарищем. Вот такие дела…
— Вот тебе раз! – ахнула Нина Ивановна, — и как же?
— Мало, что развод, так и бизнесу конец. Продали они бизнес, и разбежались кто куда: Саша едет сюда, а его жена с другом — в неизвестном направлении… — договорил новости Пётр Петрович, и поглядел на женщин, — ну, и каково вам такое?
— А дети-то у них были? – спросила Нина Ивановна.
— Нету, детей не успели нажить. Всё на ноги хотели встать покрепче, а потом уж и дети. А оно вон как вышло… — ответил дед Петя.
— Может, и к лучшему, — махнула рукой мать Кати.
— Может, и нет, — возразила Катя, — участок их я уже как свой использую… Думала, что приехал, глянул, и уехал. На том и всё. А оказывается, потесниться нам теперь придётся.
— Да неужели места тебе мало? Земли в деревне нет? – ахнула мать, — вот ведь до работы жадная. Он хозяин. И хорошо, что строиться будет. Приличные люди в соседях – это к добру.
— Откуда ты знаешь, что он приличный? – только и сказала Катя и пошла во двор отбивать косу, готовиться к летним покосам.
Александр оказался предприимчивым и трудолюбивым. Он скоро привёз строительный материал. Дом строил из кирпича, рядом со старым срубом, залив ленточный фундамент, и вывез много мусора из старых сараев, баньки.
Катя наблюдала за ним краем глаза, не желая близко сходиться. Такую же тактику выбрал и он. Забор между их участками был совсем плох. Доски были прибиты не наглухо, а с небольшими промежутками, поэтому можно было видеть всё, что делается у соседей.
Весна выгоняла хозяев на работу в сад, огород. А Саша трудился на своей стройке не покладая рук. Он видел и труды Екатерины, её матери, и посредником в передаче новостей был и у него, и у Кати, конечно, дед Петя.
Старик не только успевал узнать все новости посёлка, но и сделать свои глубокие выводы и прогнозы развития ситуации.
— Вот и думаю я, Ивановна, — как-то раз с загадочным видом сообщил он матери Кати, когда пил у неё чай, — а не сойдутся ли твоя дочь с Сашкой-то?
Катя в это время вышла из комнаты в кухню и ответила за мать:
— Не сойдутся. Я ещё не отошла от своего бывшего. Мне и одной хорошо…
— Ну, так-то оно так, — не сдавался дед, — однако, естество человека призвано быть в паре. Так и Господь повелел, и сама природа нам пример показывает…
— Ишь ты, — рассмеялась Катя, — тебе бы к нам на урок литературы. Стихи и притчи будешь читать, дед. Сколько тебе лет?
— А при чём тут мой возраст? – встрепенулся Петя, — я в школу идти не собираюсь. Мне учиться не надо. Сам кого хошь научу. А возраст мой всего-навсего восемьдесят пять годков только…
Он посмотрел на Нину Ивановну и попросил ещё чая.
— Ты что, уже сватаешь меня? – недовольно спросила Катя, — не смей сплетни сочинять, а то у нас живо подхватят и додумают то, чего и не было. Слышишь?
— Слышу, слышу. Не глухой ещё. И в своём уме, — уточнил дед, — однако ты мне должна будешь бутылёк, когда на свадьбу пригласишь.
Катя рассмеялась, и хватила легонько деда полотенцем по спине. Дед и Нина Ивановна замахали на неё руками, а Катя пошла доить коров.
А дед неназойливо навещал и Сашу на правах соседа-старожила. Он рассказывал ему о его бабушке и деде, потому что был им ровесником.
— Вот тебе сорок лет… А в твои годы дед твой уже всю войну прошёл, колхоз поднимал, и детей нарожал, однако… — Пётр Петрович смотрел на Сашу, — умный и правильный был человек, трудяга… А ты в него, Сашка. И всё у тебя будет хорошо, раз на родину вернулся. Вот увидишь…
Саша молчал, работал и, казалось, что не очень внимательно слушал деда. Он только согласно кивал и посматривал в сторону Катиного двора. А там хозяйка ухаживала за скотиной, а вскоре, вооружившись вилами, чистила стойла, вывозя на тачке грязную солому на задний двор.
— Хороша баба. На все руки! – громко хвалил Катю дед, — она у нас такая одна на весь посёлок. Другие-то при мужиках настоящих, а ей не повезло. Вот и тащит всё она на своих женских плечах… И никому не жалуется, не плачется. Характер у неё, значит, спокойный и выносливый…
После таких слов дед уходил, оставив Александра с его работой и заботами.
Спустя неделю Саша пришёл к Нине Ивановне и попросил её продавать ему молока.
— Конечно, милый. Тебе, Сашенька, первому, как самому ближнему соседу. Молочко у нас чистое, сладкое. Катя следит за коровами, и сама уже осваивает ветеринарное дело, — улыбнулась Нина Ивановна, наливая в банку молоко, — а ты приходи вечером, за парным сразу после дойки.
Так стал сосед приходить к Кате за молоком. Они понемногу говорили, а потом расходились по своим делам.
Дом у Александра рос как гриб после дождя. Видно было, что увлёкся хозяин стройкой, что это – его детище, радость.
Катя и Нина Ивановна наперебой хвалили его, радовались, что вернулся земляк на свой родовой кусочек земли.
Саша привык к их участию и вниманию. И однажды увидел дед Петя, как водит Саша по своей стройке Катю, показывая ей что и как он планирует, и где будет какая комната, а где солнечная веранда.
— А тебе бы только подсматривать, старый лис, — погрозила ему пальцем Нина Ивановна, — ты молчи до поры до времени. Лучше помолись за них.
Нина Ивановна перекрестилась и налила деду молока.
А Катя и Саша всё теплее общались, почти каждый день встречались то у неё в саду, то у него в доме, который уже стоял под крышей.
— Хорошо строиться, когда деньги есть, — как-то сказала Нина Ивановна, — быстро получается. А чем на жизнь дальше зарабатывать собираешься, Саша?
— Тем, же что и раньше. Вот обоснуюсь тут, и начну всё сначала. Только уже один, без всяких товарищей… — ответил Саша.
— Вот и молодец, и хорошо. И Бог тебе в помощь, — согласилась Нина Ивановна, — а у Кати небольшой выбор. Только работа в школе да своя домашняя ферма, которая нас и кормит. Творожок, сметанка, молоко, и даже сыры варит Катя, и всё раскупают у нас, в город возить не надо. Ведь теперь и в посёлке не многие держат скот. Ленятся…
— Верно, а у вас ещё и кур немеряно, не считано… — добавил дед Петя, — а это своё мясо. И Алинка у вас помощницей растёт. Вся в мать уже. И доить, и кормить скот помогает и в огороде с бабушкой – первая помощница.
Саша уже настолько привык к своим соседям, и даже к Алине, которая приносила ему по вечерам молоко, если он был занят, что считал их своей семьёй. Поэтому к осени он уже не сводил глаз с Кати, то и дело советуясь с ней по всякому поводу.
Как-то раз Катя вернулась из сада позднее обычного. Засиделась там с Сашей в его беседке почти до двух часов ночи.
— Ты что так поздно, доченька? С Сашей была? – спросила мать, — я и спать не могу, пока тебя нет. По привычке…
— Я не маленькая, мама, — прошептала дочь, укладывась спать.
— Я помню сколько тебе лет… — тихо ответила мать и ждала что ещё скажет дочь.
Но Катя засыпала.
— Ты что, так и не расскажешь мне ничего? Я ведь не засну, — снова прошептала Нина Ивановна.
— А что рассказывать? Он мне предложение сделал… — ответила Катя.
— Как? – мать села на своей кровати, — и ты такое говоришь так спокойно? Но что же это за дочка у меня? Что ты ему ответила?
— Я попросила его подумать. Сказала, что я прямолинейная, упёртая, порой взбалмошная. И ещё трудоголик чистой воды…
— Кто? – испугалась мать, — какой ещё голик…
— Ай, да не бери лишнего в голову, — отмахнулась дочка, — спи.
— Нет, её судьба решается, а она мне – спи! – Нина Ивановна перешла на кровать к дочери, села рядом с ней, и нежно погладила Катю по голове, — скажи мне одно: ты ведь любишь его? Да? Я же вижу…не ври.
— Конечно, люблю… — Катя тоже села на кровати и погладила маму по руке, — вот только боюсь даже думать о своём счастье. Боюсь спугнуть, что ли…
— Вот тоже мне трусиха нашлась! – прошептала Нина Ивановна, — нет в нашей семье трусов и слабаков. И ты этому прямое подтверждение, Катенька. И вы будете счастливы, потому что нет в селе у нас более подходящей друг другу пары. Завтра же соглашайся и не мучай мужика. Слышишь? И дай мне спокойно умереть, зная, что ты за каменной стеной. За мужем!
Катя и Саша расписались через месяц, и дед Пётр сидел на небольшом застолье словно посажённый генерал. Он радовался как ребёнок за молодых, и всё шептал Алинке:
— Смотри, доченька, бери пример с мамы. Она своим трудом, упорством добыла себе счастье – нашла ровню. И тебе потом тоже повезёт!
Алина смеялась и звала деда танцевать. Но он грозил ей, отмахивался и жаловался Нине Ивановне:
— Ну, избаловала ты внучку. Озорница она у вас и есть. Насмехается надо мной, стариком.
А сам улыбался.
— Точно, вся в меня, Пётр Петрович, — соглашалась Нина Ивановна, — а ты не переживай, девчонка она у нас хорошая. Надеюсь, что и её ты ещё сосватаешь. Так?
— Это – обязательно, — пообещал дед, — нашу Алинку – непременно!
