Холодный зимний ветер пробирал до костей, вился по старым улицам, будто напоминал о временах, когда здесь ещё жили люди с тёплыми сердцами и прямым взглядом. У серой стены, под облупившейся вывеской стояла пожилая женщина с лицом, изложенным морщинами будто каждая хранила свою историю боли, стойкости и утраченных надежд. В руках она сжимала потрёпанную сумку, набитую пустыми бутылками, словно последними осколками прежней жизни. Глаза её блестели от слёз, медленно застывавших на щеках от холода.
«Доченька, будь добра прошептала она, и голос задрожал, как лист на ветру. Три дня куска во рту не было. Ни гроша Даже на краюшку не хватает».
Слова повисли в воздухе, но за стеклом ларька продавщица лишь равнодушно помотала головой. Взгляд её был холоден, будто выточен изо льда.
«И что мне это? отрезала она раздражённо. У нас хлебный ларек, не пункт приёма бутылок. Читать не умеешь? Чёрным по белому написано: тару сдавать в спецпункте, там деньги дадут на хлеб, на еду, на жизнь. Чего ты от меня хочешь?»
Старушка опешила. Она не знала, что пункт приёма закрывается в полдень. Опоздала. Опоздала на тот крошечный шанс, что мог спасти её от голода. Никогда раньше не собирала бутылки. Она была учительницей, женщиной с высшим образованием, гордой осанкой и достоинством, которое не теряла даже в самые трудные дни. Но теперь теперь стояла у ларька, как нищенка, и чувствовала, как внутри разливается горький стыд.
«Ну, смягчившись, сказала продавщица, спите поменьше. Завтра пораньше принесёте бутылки зайдёте, я тебя покормлю».
«Родная, взмолилась женщина, дайте хоть четвертинку Я вам завтра отдам. Голова кружится Не могу Совсем сил нет терпеть».
В глазах продавщицы не было ни капли жалости.
«Нет, резко оборвала она. Благотворительностью не занимаюсь. Сама еле концы с концами свожу. Каждый день толпы просят, всех не накормишь. Не задерживай очередь».
Рядом стоял мужчина в тёмном пальто, погружённый в свои мысли. Казалось, он был где-то далеко в мире забот, решений, будущего. Продавщица мгновенно преобразилась, будто перед ней появился важный гость, а не просто покупатель.
«Здравствуйте, Павел Андреевич! весело воскликнула она. Ваш любимый хлеб привезли с орехами и курагой. И пирожки свежие, с абрикосом. Вишнёвые вчерашние, но всё равно вкусные».
«Добрый день, рассеянно ответил мужчина. Дайте хлеб с орехами и шесть пирожков вишнёвых».
«С абрикосом? улыбнулась продавщица.
«Без разницы, буркнул он. С абрикосом, если хотите».
Достал толстый кошелёк, вынул крупную купюру и молча протянул. В этот момент его взгляд скользнул в сторону и замер. Он увидел пожилую женщину, стоявшую в тени ларька. Лицо её показалось знакомым. Очень знакомым. Но память упорно не выдавала деталей. Лишь одна мысль мелькнула большая брошь в виде старомодного цветка на потрёпанном пиджаке. В ней было что-то что-то дорогое.
Мужчина сел в чёрную машину, положил пакет с покупками на сиденье и уехал. Офис его был рядом на окраине города, в современном, но скромном здании. Он не любил роскоши. Павел Шатов, владелец крупной сети бытовой техники, начинал с нуля в лихие девяностые, когда страна балансировала на грани хаоса, и каждый рубль доставался потом и кровью. Благодаря железной воле, уму и невероятному труду он построил империю, не надеясь на связи и покровителей.
Его дом просторный коттедж за городом был полон жизни. Там жила его жена Жанна, двое сыновей Артём и Кирилл, и вскоре должен был родиться третий ребёнок долгожданная дочь. Именно звонок жены выбил его из колеи.
«Паш, тревожно сказала Жанна, нас вызывают в школу. Артём опять подрался».
«Дорогая, не уверен, что смогу вздохнул он. У меня важные переговоры с поставщиком. Без этого контракта можем потерять миллионы оборотных».
«Но мне одной тяжело, прошептала она. Я беременна, устала. Не хочу идти туда одна».
«Тогда не ходи, тут же сказал он. Обещаю, выкрою время. А Артёма ремнём отхлещет, если не начнёт себя вести».
«Ты никогда не дома, грустно сказала Жанна. Принимаешь, когда дети уже спят, уходишь когда ещё в постели. Я волнуюсь за тебя. Ты совсем не отдыхаешь».
«Такова работа, ответил он, чувствуя укол вины. Но всё ради семьи. Для тебя, для детей, для нашей малышки, которая скоро появится на свет».
«Прости, тихо сказала она. Просто скучаю».
Весь день Павел провёл в офисе, а потом и вечер. Когда вернулся, дети уже спали, а жена ждала его в гостиной. Она извинилась за свои слова, но он только покачал головой.
«Ты права, тихо сказал он. Я слишком много работаю».
Она предложила разогреть ужин, но Павел отказался.
«Я поел в офисе. Привёз пирожки с абрикосом из того ларька. Отменные. И хлеб с орехами»
«Хлеб нам не понравился, заметила Жанна. Дети даже не доели».
Павел задумался. В памяти всплыл образ старушки. Что-то в ней было что-то глубоко знакомое. Не только лицо но и осанка, взгляд, брошь И вдруг как озарение память вернулась.
«Неужели она? прошептал он. Тамара Васильевна?!»
Сердце сжалось. Он вспомнил всё. Вспомнил школу, класс, её строгие, но добрые глаза. Вспомнил, как она учила его математике, терпеливо объясняя каждую задачу. Вспомнил, как мальчишка из бедной семьи, живший с бабушкой в тесной квартире, где порой не было даже хлеба. А она она замечала. Никогда не давала почувствовать себя униженным. Придумывала для него «работу» помочь по хозяйству, посадить цветы, починить забор. А потом непременно на столе появлялась еда. И хлеб её хлеб, испечённый в русской печи, с хрустящей корочкой и ароматом детства.
«Надо её найти», решил он.
На следующий день он связался с бывшим одноклассником, работавшим в полиции. Через час у него был адрес.
Но только в воскресенье, когда дела немного поутихли, Павел смог поехать к ней. Купил красивый букет тюльпаны, гвоздики, веточку мимозы и отправился в старый район, где вместо уютных домиков теперь стояли безликие многоэтажки.
Она открыла дверь. Измождённое лицо, потухший взгляд, но та же гордая осанка. Он едва узнал её.
«Здравствуйте, Тамара Васильевна, сказал он, стараясь говорить ровно. Я Павел Шатов. Вы, наверное, не помните»
«Помню, Паша, тихо ответила она. Узнала вас у ларька. Вы так задумались Может, вам было стыдно за меня?..»
«Нет! воскликнул он. Просто не сразу сообразил Простите»
Она заплакала. Он протянул цветы. Дрожащими руками она взяла их.
«Последний раз мне дарили цветы четыре года назад на День учителя. Год ещё поработала и попросили уйти. Сказали старая. А пенсия только через два дня. Даже чаю предложить не могу»
«Я привёз вас домой, твёрдо сказал Павел. У меня большой дом. Жена, два сына, скоро родится дочь. Мы хотим, чтобы вы жили с нами. Не как гостья. Как родная».
«Нет, Паша Не могу»
«Можете, перебил он. Предлагаю вам работу. Будьте наставницей моим детям. Артём драчун, Кирилл мечтатель. А я хочу, чтобы они знали, что такое уважение, труд и доброта. Кто, если не вы, научит их?»
Она долго смотрела на него. Потом кивнула.
«Мне на будущий год семьдесят, сказала она. Но справлюсь».
Через час она собирала свои нехитрые пожитки. Ещё через два переезжала в дом Шатовых.
С этого дня жизнь в семье изменилась. Вдохновлённая мудростью и спокойствием Тамары Васильевны, Жанна часами проводила с ней, слушая рассказы о школе, о детях, о жизни. А дети дети полюбили её с первого взгляда. Она готовила для них, помогала с уроками, читала вслух, рассказывала сказки. И Артём, бывший сорванец, стал тише, спокойнее. Перестал драться. Просто слушал.
Через полторы недели родилась дочь. Её назвали Дашей. Когда Павел привёз жену и новорождённую домой, мальчишки бросились к ним с радостными криками.
«Мама! закричал Артём. Мы с Тамарой Васильевной хлеб испекли!»
«Очень вкусный! добавил Кирилл.
«Только, серьёзно сказал старший, Тамара Васильевна говорит, что в духовке не то, что в русской печи. В печи было лучше».
Жанна улыбнулась. Павел взглянул на Тамару Васильевну. В её глазах снова был свет.
И в этот момент он понял: не он спас её. Она спасла их всех.
