Муж 30 лет думал, что его жена наивная дурочка. На юбилее она сделала ему подарок — и гости остолбенели…
— Ну что, Лидочка, готова к сюрпризу? — Михаил говорил громко, с ухмылкой, как всегда, когда хотел показать, кто в доме хозяин.
— Конечно, — улыбнулась она спокойно. Ей сегодня шестьдесят. Тридцать лет рядом с ним. Тридцать лет насмешек, «шуточек» про то, что она «без мозгов, зато с руками».
В зале — шум, смех, гости, свечи на торте. Михаил стоял у микрофона, с бокалом шампанского:
— Друзья! Поздравим мою Лидочку! Она у нас… ну, не учёная, конечно, зато борщ варит — пальчики оближешь! — зал засмеялся. — А ещё она хранит мой покой, как верный ангел!
Кто-то хлопал, кто-то отводил глаза — все привыкли к его шуткам. Только Лида стояла спокойно. Лицо её — тихое, уверенное, будто она знала, что будет дальше.
— А теперь, — сказала она, поднимая руку, — мой подарок.
На стол внесли аккуратную коробку, обтянутую бархатом. Михаил прищурился:
— Что там, Лид? Опять носки ручной вязки?
— Нет, Миша, — мягко ответила она. — Там кое-что, что ты, возможно, забыл.
Она открыла крышку. Внутри — стопка пожелтевших бумаг. Гости потянулись ближе. Михаил побледнел.
— Узнаёшь? — спросила она. — Это документы на дом. На тот самый, где мы живём.
— Ну… и что? Это же мой дом! — фыркнул он.
— Был, — тихо произнесла Лида. — Когда ты запил десять лет назад и проиграл его в карты, я продала украшения, оформила ипотеку, выкупила дом и оформила всё… на себя. Ты просто не заметил. Я тогда “наивная дурочка” не стала тебя добивать. Я молчала. Работала. Платила. И вот — дом полностью выплачен.
Она достала ещё один конверт.
— А это — мой диплом. Я закончила заочно юридический факультет. В 58 лет. Чтобы понимать, как защищать себя и наших детей.
В зале стояла тишина. Михаил опустился на стул. Улыбка исчезла.
— Лид… зачем ты… молчала всё это время?
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Потому что любила. А теперь хочу, чтобы ты знал: любовь не делает человека глупым. Она делает его сильным.
Гости поднялись, аплодировали. Некоторые — со слезами. Даже тамада растерялся.
Михаил сидел, опустив голову.
— Прости, — выдохнул он. — Я… я ведь думал, ты без меня пропадёшь.
— А я думала, ты однажды поймёшь, кто рядом с тобой, — ответила она спокойно и отошла к окну, где отражался вечерний свет и её новое, тихое достоинство.
Через месяц Михаил переехал к сыну. А Лида впервые за тридцать лет отправилась в отпуск — в Италию.
В её чемодане лежала фотография: она и тот самый дом — теперь только её.
На обороте — надпись:
«Пусть хоть раз в жизни подарок будет для меня.»
Прошло три года.
Лида сидела на веранде своего дома — того самого, что теперь принадлежал только ей. На коленях лежала книга, но глаза её смотрели не на страницы, а куда-то вдаль, где за калиткой гудел автобус и шуршали листья.
Она изменилась — постройнела, походка стала лёгкой, взгляд уверенным. В селе о ней теперь говорили с уважением: «Наша Лида — молодец! После развода не сломалась!»
В тот вечер кто-то постучал.
Она открыла дверь — и застыла. На пороге стоял Михаил.
Постаревший, осунувшийся, седой. В руках — букет ромашек и старая коробка с надписью “С днём свадьбы”.
— Привет, Лид, — тихо сказал он.
— Привет, Миша… — её голос дрогнул. — Что тебе нужно?
— Поговорить… хотя бы пять минут.
Она молча кивнула. Они сели за кухонный стол, как когда-то.
— Я тогда всё понял, — сказал он, не поднимая глаз. — После того юбилея. Только поздно. Думал — ты вернёшься. А потом узнал, что ты в Италию уехала… Сын говорит, ты светилась.
Лида улыбнулась:
— Наверное, да. Я впервые почувствовала себя живой.
Михаил вздохнул:
— Я тогда смеялся, унижал… а ты просто… спасала нас. Я был трус, Лид. Всё это время я прикрывался грубостью, потому что боялся, что ты сильнее меня.
Она смотрела молча. Слёзы блеснули в глазах.
— Почему ты пришёл, Миша?
Он достал из кармана письмо.
— Вот. Это моё завещание. Я болен, Лид… врачи говорят, немного осталось. Дом сына — на нём. Машина — тоже. А это — старый счёт в банке. На твоё имя. Там не так много, но… я хочу, чтобы хоть раз я сделал что-то правильно.
— Зачем ты это делаешь? — прошептала она.
— Потому что… я хочу, чтобы ты знала: я горжусь тобой. И… люблю тебя. Всю жизнь любил, только понял это тогда, когда потерял.
Он встал, положил цветы на стол и ушёл, не оглядываясь.
Через неделю ей позвонил сын.
— Мам, папа… не стало. Он оставил тебе записку.
Лида открыла листок. Кривой, мужской почерк:
«Ты была правдой в моей жизни. Прости дурака. Там, где я теперь, надеюсь, наконец научусь ценить.»
Она долго сидела у окна, держа записку в руках. Потом зажгла свечу, поставила рядом фотографию их молодости — он и она, счастливые, на фоне того самого дома.
— Прощаю, Миша, — тихо сказала она. — Но теперь — я живу.
Свеча трепетала, а на улице шёл дождь, смывая старые обиды.
Часть 3. Дневник Михаила
Прошло ещё пять лет.
Сын Лиды и Михаила, Андрей, приехал из города разбирать старый гараж. Мать давно просила — «надо порядок навести». Когда он открыл старый ржавый ящик с инструментами, среди ключей и болтов нашёл потёртую тетрадь с надписью на обложке:
«Если когда-нибудь меня поймут — пусть начнут отсюда».
Страницы пахли маслом и временем. Почерк — отцовский.
Андрей сел прямо на бетонный пол и начал читать.
“1997 год.
Лида устала. А я не могу ей сказать, что нас уволили с завода. Стыдно. Она и так всё тянет. Лучше пусть думает, что я просто ленюсь. Пусть злится. Только бы не видела, как я ночью плачу в сарае, чтобы не разбудить детей.”
“2001 год.
Она сказала, что я её позорю. Может, так и есть. Но я не могу объяснить, что работаю сторожем за копейки, чтобы хватило на лекарства сыну. Пусть думает, что я пропиваю всё. Главное — чтобы у них был хлеб и свет.”
“2013 год.
Я снова проигрался. Не в карты. В жизни. Она спасла дом, а я молчал. Дурак. Не потому что гордый — потому что если скажу ‘спасибо’, разревусь. А мужик ведь не должен плакать, да? Только вот почему-то сегодня не сдержался.”
“2019 год. Юбилей Лиды.
Знаю, что она готовит сюрприз. Пусть. Я заслужил.
Я специально подшучиваю над ней перед всеми — пусть думают, что я дурак. Но если бы не она, меня бы уже не было.
Пусть мир считает её простой женщиной.
Я-то знаю: она — мой Бог.”
Андрей закрыл тетрадь. Глаза защипало. Он долго сидел, потом тихо вошёл в дом.
— Мам, — сказал он, — я нашёл кое-что. Это папин дневник. Тебе нужно его прочитать.
Лида взяла тетрадь, перелистнула пару страниц и застыла.
Слёзы покатились по щекам.
— Господи… — прошептала она. — Он ведь… никогда ничего не говорил…
— Он просто не умел, мам. Но он тебя любил, — сказал сын. — Очень.
Лида подошла к окну. На дворе шумели деревья, солнце клалось на подоконник.
Она сжала дневник к груди и тихо улыбнулась:
— Значит, всё-таки понял… пусть поздно, но понял.
Через неделю Лида поставила рядом с могилой мужа маленький камень.
На нём — всего одна надпись:
«Я тебя тоже понимала. Просто молчала».
И когда ветер прошёл по кладбищу, казалось, кто-то невидимый тихо вздохнул рядом.
Прошло двадцать лет.
На чердаке старого дома внук Лиды, студент-журналист, перебирал вещи бабушки. Её не стало год назад, и теперь он хотел собрать всё в память о ней — письма, фото, документы.
Среди пожелтевших писем он нашёл плотный конверт, запечатанный сургучом. На нём аккуратно было выведено:
«Открыть только через двадцать лет после моей смерти».
Он замер. Руки дрожали, когда вскрывал печать. Внутри лежала записка и ещё один документ.
На записке бабушкиным почерком:
«Если ты читаешь это, значит, пришло время узнать правду. Дом, где ты стоишь, был спасён не только мной. То, что произошло с дедом… не было случайностью. Найди женщину по имени Вера К.»
Внук нахмурился. На документе — герб прокуратуры и фамилия: Кирсанова В. А.
С припиской: «Дело № 48/М — засекречено. 1993 год.»
Он перевернул страницу — и обомлел:
в списке подписи стояло имя его бабушки — Лидия Михайловна Серова… свидетель по делу об исчезновении Михаила Серова.
Парень побледнел.
— Свидетель?.. Но ведь дед умер дома… сам?..
Снаружи завывал ветер. Он поднял взгляд на старую фотографию: бабушка и дед, улыбаются, держатся за руки.
И вдруг заметил — на обратной стороне снимка простым карандашом было написано:
«Он не умер. Он ушёл, чтобы я могла жить. Когда поймёшь — не осуждай.»
Сердце застучало.
Журналист вгляделся в фотографию — и понял, что на заднем плане виден человек в форме… дата на фото — 2020 год.
Но дед умер в 2018-м.
Он выронил снимок.
— Боже… кто же тогда лежит в его могиле?..
