— Значит, ты выбрала деньги вместо любви? — Горечь переполняла его.
— Я выбрала стабильность, — она вскинула подбородок, но голос предательски дрожал. — И не жалею. Мы же были счастливы, разве нет?
— Счастливы? — Он горько усмехнулся. — Я был. А ты, выходит, просто хорошо устроилась.
– Вася… – голос матери был едва слышен.
– Что, мам? – Василий наклонился ближе к больничной койке.
– Прости меня… – Римма Владиславовна с трудом перевела дыхание. – Я должна сказать… должна успеть…
– Не надо, мам, береги силы.
– Нет! – неожиданно твердо произнесла она. – Выслушай. Я так виновата… У тебя не может быть детей, сынок. Это с детства. А я молчала…
Василий отшатнулся:
– Что?..
– Врачи сказали… после той болезни… Я не хотела, чтобы ты страдал. Думала, может, ошиблись…
Она закашлялась, но упрямо продолжила:
– Тарас… он не твой сын. Не может быть твоим. Прости меня… Я не могла сказать раньше.
– Мама, о чем ты? – Василий почувствовал, как холодеет внутри. – Тарас мой сын. Мой!
– Нет… – её губы дрожали. – Я знала… всегда знала… Лиза… она…
Рука матери бессильно упала на одеяло. Глаза закрылись.
– Мама! – он схватил её за плечи. – Мама, очнись! Сестра! На помощь! – закричал Василий, нажимая кнопку вызова персонала.
В палату вбежали медсестра и врач. Они долго боролись за жизнь Риммы Владиславовны, но было поздно.
Василий стоял у стены, механически наблюдая за их действиями. В голове стучала одна мысль: «Не может быть… Не может быть…»
Дорога домой после похорон казалась бесконечной. Василий вёл машину, механически выполняя привычные действия, а в памяти всплывали картины прошлого.
Он рано начал работать – хотелось помогать матери, которая тянула его одна. Упорно шёл к цели, поднимался по карьерной лестнице. К тридцати уже имел собственный бизнес.
С Елизаветой познакомились случайно – она работала в соседнем офисе. Статная, с длинной русой косой, всегда улыбчивая. Влюбился как мальчишка. Через полгода сыграли свадьбу. Лиза оказалась прекрасной хозяйкой – уютный дом, вкусные ужины, забота и внимание. Всё, о чём можно было мечтать.
Мать поначалу приняла невестку тепло. Часто приходила, помогала по хозяйству, делилась рецептами. Но когда Лиза объявила о том, что ждёт ребёнка, всё разом изменилось. Римма Владиславовна стала холодной, придирчивой. На все расспросы отмалчивалась или отделывалась общими фразами.
Тарас родился крепким и здоровым. Василий помнил, как дрожащими руками принимал свёрток с сыном. Своим сыном! Малыш был копией матери – те же серые глаза, тот же чуть вздёрнутый нос.
Его счастье омрачало только то, что мать так и не приняла ни невестку, ни внука. Всегда была суха с ними, излишне сдержанна. Это часто становилось источником конфликтов, пока Василий не принял эту особенность матери. Было тяжело, но изменить он всё равно ничего не мог.
Годы летели незаметно. За сорок лет они с Лизой построили тот самый правильный брак – с взаимным уважением, общими интересами, семейными традициями. Тарас рос умным, добрым мальчиком. Василий гордился им, старался быть хорошим отцом. Водил на хоккей, помогал с уроками, учил водить машину.
Всё было хорошо. По-настоящему хорошо. До того самого разговора в больнице.
Две недели после похорон Василий не находил себе места. Слова матери не давали покоя. В конце концов он решился – заказал ДНК-тест через частную клинику.
Результат пришёл через неделю. Сухие строчки медицинского заключения подтверждали – генетического родства между ним и Тарасом нет.
Василий долго сидел в своём кабинете, глядя на документы. Сорок лет жизни во лжи. Сорок лет!
Вечером он положил заключение перед женой, стараясь унять дрожь в руках:
– Лиза, нам надо поговорить.
Она взглянула на бумаги, и краска отхлынула от её лица.
– Вася… – голос её дрогнул.
– Кто он? – Василий с трудом сдерживал гнев.
– Что?.. – прошептала она побелевшими губами.
– Отец Тараса. Кто он? – каждое слово давалось ему с трудом.
Елизавета опустилась на стул, сжимая пальцами край стола:
– Какая теперь разница? Прошло столько лет…
– Мне нужно знать, – в его голосе звенела сталь.
Она помолчала, потом тихо произнесла:
– Фёдор. Его звали Фёдор. Мы познакомились на конференции, когда ты был в командировке.
– Ты его любила? – Василий впился взглядом в её лицо.
– Да, – она отвела глаза, нервно теребя край блузки. – Очень любила. А когда узнала, что беременна…
– И что Фёдор? – перебил он.
– Он предлагал уйти к нему, – её голос стал почти неслышным. – Я долго думала… Но… У него была только съёмная квартира и место менеджера в небольшой фирме. Что он мог дать мне и Тарасу? Возможность выживать на мизерную зарплату? А у нас с тобой свой дом, бизнес…
Василий смотрел на жену и не узнавал. Неужели эта меркантильная женщина прожила с ним бок о бок сорок лет?
– Значит, ты выбрала деньги вместо любви? – горечь переполняла его.
– Я выбрала стабильность, – она вскинула подбородок, но голос предательски дрожал. – И не жалею. Мы же были счастливы, разве нет?
– Счастливы? – он горько усмехнулся. – Я – был. А ты, выходит, просто хорошо устроилась.
Он вышел из кухни, поднялся в кабинет. В висках стучало. Сорок лет вместе. Сын, которого он вырастил. Любовь, в которую верил. Всё оказалось ложью.
Как теперь с этим жить? Как смотреть в глаза жене? А главное – как быть с Тарасом? Ведь для него ничего не изменилось – он по-прежнему любит сына. Родного, неродного – какая теперь разница?
Василий подошел к окну. За стеклом темнело. Впереди была бессонная ночь, полная горьких мыслей и тяжелыхрешений.
К утру, так и не сомкнув глаз, он решил попытаться жить, как раньше, словно ничего не случилось. Ради сына.
Следующий месяц превратился в пытку. Василий старался сохранить видимость нормальной жизни – работал, ужинал с семьей, обсуждал с сыном его дела. Но каждый вечер рядом с женой становился испытанием.
Уже через неделю после разговора он перебрался в гостевую спальню. Видеть её за завтраком было невыносимо, не то что спать в одной постели.
Лиза пыталась вести себя как прежде – готовила его любимые блюда, интересовалась делами. Он отвечал односложно, избегая встречаться с ней взглядом. В её заботе теперь виделся лишь расчет.
Первый серьезный скандал разразился, когда она купила путевки на море – как обычно делала каждый год.
– Зачем? – он отшвырнул конверт с билетами. – Думаешь, я поеду с тобой отдыхать, будто ничего не случилось?
– А что случилось? – её голос зазвенел. – Сорок лет назад я сделала выбор, тебя всё устраивало. Если бы твоя мать перед смертью не сказала… Ты бы и сейчас жил, как прежде. Она просто пытается сломать нам жизнь. Но я была верной женой!
– Верной? – он расхохотался. – Если ты была мне верна, Тарас был бы моим сыном.
– Нет, тогда бы у нас вообще не было детей!
– И всё же… Ты обманывала меня всю жизнь! Какая же ты верная?
В этот момент раздался звонок в дверь – пришел Тарас.
– Привет! А что у вас… – он осекся, увидев их лица. – Что случилось?
– Ничего, Тарас, – Василий с трудом взял себя в руки. – Просто… разные взгляды на отпуск.
– Да ладно, пап, я же не маленький. Вы последний месяц сами не свои. Может, расскажете, в чем дело?
Василий замер. Только не это. Только не правда.
– Всякое бывает, – выдавил он. – Переживем.
Но «переживать» становилось всё труднее. Любая мелочь вызывала раздражение. Каждый взгляд на жену напоминал о предательстве, каждое её слово казалось фальшивым.
– Давайте поужинаем вместе, – предложил как-то Тарас. – Посидим, поговорим. Вы же всегда были такой крепкой парой.
«Крепкой парой». От этих слов к горлу подступила тошнота.
– Прости, сын, сегодня не могу. Дела.
Он стал задерживаться на работе, избегая семейных ужинов. Дома бывал только когда точно знал, что Лизы нет.
Тарас пытался поговорить с каждым по отдельности.
– Мам, что случилось? Папа совсем другим стал.
– Ничего, милый. Просто… устал, наверное.
– Пап, может, к психологу сходите? Вместе? – подступал он к отцу.
– Не поможет, – качал головой Василий.
Однажды вечером жена не выдержала:
– Долго это будет продолжаться? Может, просто разведемся?
– И ты расскажешь Тарасу правду?
Она побледнела:
– Нет… зачем травмировать мальчика?
– Мальчика? Ему сорок лет! Но ты права – не хочу делать ему больно.
– Тогда давай попробуем всё исправить. Ради него.
– Исправить? – он устало опустился в кресло. – Что тут можно исправить? Ты украла у меня сорок лет жизни.
– Мы же были счастливы…
– Были… Но теперь это в прошлом.
Сначала ему казалось, что для жены всё изменилось, быть может, даже к лучшему: уровень жизни тот же, но он больше не требовал от неё быть его женой в прямом смысле этого слова. Но потом он заметил, что это не так.
Проходя мимо их бывшей спальни, он иногда слышал её тихий плач. Сердце сжималось от боли и ярости. Боли – потому что сорок лет любил эту женщину. Ярости – потому что она так долго его обманывала.
Василий понимал – дальше так продолжаться не может. Нужно что-то решать. Но каждый вариант казался невыносимым. Развестись – значит либо открыть правду сыну, либо придумать новую ложь. Остаться – значит каждый день разрушать себя, глядя на предательницу-жену. И разрушать её, чего ему, на удивление, тоже не хотелось.
Он даже начал подумывать о переезде в другой город. Может, расстояние поможет? Но разве можно убежать от правды, которая жжёт изнутри?
Тарас стал заходить чаще – почти каждый день после работы. Рассказывал о делах, пытался шутить. Василий видел, как сын переживает за них, и от этого становилось ещё тяжелее.
– Знаешь, пап, – сказал он однажды, – я в детстве считал вас с мамой идеальной парой. Вы никогда не ссорились, всегда поддерживали друг друга. Я даже друзьям хвастался – вот как надо жить в браке.
Василий молчал, стиснув зубы.
– И сейчас не верится, что всё может вот так развалиться, – продолжал сын. – Неужели нельзя всё исправить?
«Если бы ты знал, – думал Василий. – Если бы ты только знал…»
Лиза тоже старалась сохранить семью. Пыталась заговаривать о прошлом – о том, как они были счастливы. Но каждое её слово о «счастье» звучало как издевательство. Счастье, построенное на лжи, – разве это счастье?
Однажды утром Василий проснулся с чётким пониманием – так больше продолжаться не может. Бесконечные ссоры изматывали обоих. А главное – мучили Тараса, который всё чаще заходил с тревогой в глазах.
В тот же день он позвонил жене:
– Нам надо поговорить. Серьезно поговорить.
– Хорошо, – в её голосе слышалась усталость. – Я дома.
Он нашел её на кухне. Она готовила обед, словно все было как прежде.
– Лиза, я подаю на развод.
Она замерла, не обернувшись:
– Почему сейчас? Уже два месяца прошло…
– Потому что я пытался. Правда пытался простить. Но не могу.
– А как же Тарас? – она резко повернулась. – Что мы ему скажем?
– Что не сошлись характерами. Что устали друг от друга. Что так будет лучше для всех.
Он помолчал, собираясь с мыслями:
– Лиза… Ты ведь не расскажешь ему?
Она покачала головой:
– Нет. Зачем портить ему жизнь? Он любит тебя. Ты хороший отец.
– Спасибо, – он с облегчением выдохнул.
– Знаешь, – она присела к столу, – я действительно любила Федора. Но выбрала обеспеченную жизнь с тобой. Это была моя ошибка – строить счастье на лжи.
– Да. Поэтому я и не могу больше так жить.
В кухне повисла тишина. Каждый думал о своем. О сорока годах вместе. О том, как много было хорошего – и как одна ложь все перечеркнула.
– Может, со временем… – начала было Лиза.
– Нет, – покачал головой Василий. – Я каждый раз думаю – а есть ли еще что-то, о чем я не знаю? Что еще ты скрывала все эти годы? Я больше не могу тебе верить. А без доверия… Какая может быть семья?
– Понимаю, – она опустила голову. – Когда будешь подавать документы?
– На следующей неделе. Квартиру я уже присмотрел.
– Так быстро?
– А зачем тянуть? Только мучить друг друга.
Он вышел из кухни, чувствуя небывалую легкость. Решение было принято. И впервые за два месяца он точно знал, что поступает правильно.
Разговор с сыном получился тяжелым, хоть и недолгим.
– Мы с мамой разводимся, – сказал Василий.
Тарас долго молчал, потом спросил:
– Из-за чего?
– Устали друг от друга. Бывает такое – живешь-живешь, а потом понимаешь: всё, нет сил притворяться.
– Но сорок лет вместе…
– Поэтому и нет сил.
Через неделю Василий переехал в новую квартиру. Небольшую, но удобную. Никаких семейных фотографий, никаких напоминаний о прошлом. Только любимые книги, рабочий кабинет и тишина.
Тарас приезжал каждые выходные. Иногда один, иногда с женой и детьми. Василий радовался этим встречам. В такие моменты он понимал – ничего не изменилось. Он по-прежнему любит сына, гордится им, хочет быть рядом.
С Лизой они почти не виделись – только на семейных праздниках у Тараса. Здоровались, обменивались дежурными фразами. Она осталась в их старом доме, хранительницей их общего прошлого. Прошлого, в котором было много хорошего – несмотря на ложь, его основу.
Иногда, сидя вечером у окна, Василий думал о том, как странно устроена жизнь. Одна фраза умирающей матери перечеркнула сорок лет брака. Или не перечеркнула? Ведь остался сын, внуки, память о счастливых днях.
Да, всё было построено на лжи. Но разве от этого его любовь к сыну стала меньше? Разве годы, прожитые в неведении, не были настоящим счастьем?
Может, правда не всегда во благо. Но жить во лжи – ещехуже. По крайней мере, теперь он знал: в его новой жизни нет места притворству. И эта честность с самим собой стоила всех потерь.
