Принимая соболезнования, Геннадий благодарил и обнимал тех, кто их выражал. Когда к нему подошла Наталья, её он не обнял, про них и так говорили невесть что. Нет дыма без огня, и когда Наталья подошла сказать овдовевшему любовнику несколько положенных в данном случае слов, все взгляды сосредоточились на ней. Потому Геннадий и не стал её обнимать.
— Вот нахалка, и хватило же совести прийти сюда! — прошептала лучшая подруга усопшей, Татьяна.
— И не говори! — закивали присутствующие женщины.
Всем было известно, что Геннадий завёл роман с Натальей, когда Вера уже была серьёзно больна.
Наталья коснулась плеча Геннадия, и повернувшись, пошла на выход. Её жгли взгляды, полные ненависти. Большинство собравшихся её осуждали и ничуть не скрывали этого.
Помянув покойницу, люди разошлись по домам, и не было семьи, в которой бы не обсудили «наглое появление» Натальи на поминках. Она и сама была не рада. Хотела поддержать любимого, а получилось наоборот.
Оставшись один, Геннадий завалился на диван прямо в ботинках, сложил руки, как они были сложены у его покойной жены, и закрыл глаза. Он чувствовал вину за то, что возможно, был плохим мужем, не выдержал и предал её. Мог бы ведь унять свои инстинкты, но вместо этого его почти каждый вечер видели в частном секторе, где был дом Натальи. Геннадий черпал силы в жизненной энергии любовницы, купался в её ласковых речах, и возрождался в жарких объятиях. Именно Наталья спасла его от малодушных мыслей о самоубийстве.
У неё и так была подпорченная репутация, так что дальше её портить было некуда. Муж Натальи, Сенька, по прозвищу «Бык» сильно ревновал её, и часто бил. Заслуженно или нет, «народной полицией нравов» было не установлено, но, как рассуждали местные моралисты, «раз бил, значит было за что».
Однажды Сенька Бык пропал. Многие видели, как он возвращался домой со смены, однако на работу на следующий день не вышел. Когда он не появился и через неделю, его дружки забили тревогу и отправились к нему домой. Там им никто не открыл. Наталья работала на почте, туда позже и заявились приятели Быка во главе с участковым. Громче всех кричал и рвал рубаху на груди брат Быка, Николай.
Наталья вела себя спокойно, говорила, что Сенька и раньше пропадал на несколько дней, так что она уверена, что он погуляет и вернётся.
Но он не вернулся. Так и считался без вести пропавшим. Уже тогда, над головой Натальи стали сгущаться тучи, но она или не замечала, или делала вид, что не замечает. Она вела себя, как ведёт человек с чистой совестью, которому нечего бояться. Это жутко бесило и Сенькиных дружков, и «женсовет», в который входила бОльшая часть женского населения посёлка. Наконец, ненависть к Наталье объединила первых с последними, и они решили устроить над ней «народный суд». Вернее, самосуд. Узнав об этом от жены, Геннадий предупредил Наталью. Тогда ещё они не были с ней близки, но…
— Уходи, Наташа, уезжай, — уговаривал он её, — сожрут тебя, как пить дать. И не подавятся!
— А ты зачем меня предупредил? Тебе не всё равно? — Наталья, подойдя к нему, положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.
Его потянуло к ней, но он справился.
— Нет, не всё равно, — бросил он, и поспешил уйти.
Когда на следующий день, прихватив с собой верёвки и ножи, у дома Натальи появились мужики, которые жаждали «проучить её по-свойски», она сказала, что убьёт первого, кто подойдёт к крыльцу. И подкрепила слово, выстрелив из дробовика.
«У Быка обрез был! С него палит!» — додумались дружки, и побежали жаловаться, что «Наташка не сдала Сенькино оружие».
— Какое оружие? — удивилась Наталья, открыв дверь участковому, — нет у меня ничего. У мужа, правда, был обрез. Но сейчас видите? Ни мужа, ни обреза!
Мужики недоумевали, как это Наталья оказалась готова к их визиту, и только Вера поняла, кто её предупредил. Она и раньше замечала, что муж неровно дышит к жене Сеньки Быка.
Про Наталью с тех пор подзабыли. Всё более-менее было тихо, пока не слегла Вера, и Наталья снова не стала самой обсуждаемой женщиной в посёлке.
Татьяна была уверена, что Вера могла бы поправиться, если бы муж поддержал её. Женщины всегда чувствуют, когда уходит любовь, и хиреют. Татьяна часто представляла себе Веру, лежащую в одинокой постели и замиравшую от скрипа половиц под ногами вернувшегося после любовных утех Геннадия. Как от него за версту несло животным, первобытным инстинктом, с какой жалостью смотрел он на больную супругу и как эта унизительная жалость убивала её день ото дня.
Татьяна пыталась разговорить Веру, но та теперь всё больше молчала, отвернувшись к стене. На похоронах подруги Татьяна поклялась отомстить любовникам за её смерть.
Она подбрасывала мерзавке злобные письма с проклятиями, настроила против неё половину жителей посёлка, но Наталье, похоже, было всё равно. При встрече она подчёркнуто вежливо здоровалась с Татьяной, чем приводила её в бешенство. Тогда она пришла к известной на всю округу «потомственной колдунье», с тем, чтобы «сделать Наталье на смерть».
Она принесла той все свои сбережения. Цыганка, окинув её цепким взглядом, кивнула на стул.
— Садись. Что привело тебя ко мне? Впрочем, молчи, и так вижу.
— Что видите? Ну, тем лучше! Тогда просто скажите, сколько будут стоить ваши услуги.
— Я не возьмусь, — покачала головой цыганка, отчего её большие серьги зазвенели.
— Почему? Я хорошо заплачу, — сказала Татьяна.
— Твоя подруга уже заплатила. Хочешь вслед за ней? — от пристального взгляда чёрных глаз Татьяне стало не по себе.
— За что она заплатила? — Татьяне стало не по себе.
— Вера захотела извести соперницу, но у той слишком сильный ангел-хранитель. Результат всегда может оказаться совсем не таким, как ты ожидаешь, я её предупреждала. И тебя предупреждаю.
Татьяна резко встала и выскочила наружу. Она была не в курсе, что Вера обращалась к колдунье! Бедная Вера!
Всё ещё чувствуя злость и обиду, Татьяна направилась к дому, где жил брат Сеньки Быка, Николай, который ненавидел Наталью так же, как и она, если не больше. Он всем говорил, что Наталья убила Сеньку. Сам он при этом большую часть жизни провёл в тюрьме.
— Вот, — сказала Татьяна, выставив перед ним деньги, от которых отказалась ведьма.
— Что это? — спросил Николай, взяв мешок в руки.
— Здесь семь тысяч рублей. Можно купить новый мотоцикл с коляской. Даже два, — сказала она, подойдя сзади и лаская его плечи.
— Ну что же, — сразу возбудился тот, — есть над чем подумать. Эта стерва давно заслужила… сука… — он развернувшись, схватил Татьяну и поволок на постель.
— Нам нужен план, — спустя несколько минут, поправляла сбившуюся причёску Татьяна, — я отвлеку Геннадия, а ты тем временем… только без глупостей, не вздумай оставлять следы! Разбей ей голову, а орудие потом в болоте утопи… понял?
— Ну да! Только как следов не оставлять, я же летать не умею, — почесал заросшую щёку брат Быка.
— Я про биологические следы. Кровь там, это самое… ну ты понимаешь. Не трожь её руками. Только битой, или топором, — Татьяна поморщилась оттого, что ей приходится объяснять ему такие простые вещи.
— Ладно, — несколько расстроившись, ответил брат Быка, у которого были планы поизмываться над свояченицей вдоволь.
***
Через неделю Геннадий сказал Наталье, что должен уехать. Татьяна хочет заказать памятник и просит принять участие в выборе камня и эпитафии.
— Но… могила же ещё не осела, какой памятник? Его ставят через год, а то и больше, — удивилась Наталья, — что-то темнит Татьяна.
— Она сказала, что это очень хороший мастер-камнетёс, и у него очередь. Пока сделает, могила уже осядет. Но странно, согласен, — нахмурился Геннадий. На всякий случай, лучше тебе пожить у меня, пока я в отъезде, и никуда не выходить.
— Как скажешь, Гена, — улыбнулась ему Наталья, — но что люди-то скажут?
— Они и так уже вдоль и поперёк нас обсудили, так что никого этим не удивишь, — Геннадий обнял Наталью.
Он уехал утром, оставив Наталью в тёплой постели. И примерно в это же время в дверь дома, где она жила, постучался брат Сеньки. Ему почудилось, что кто-то посмотрел в окно. «Не хочет открывать» — усмехнулся он, и крикнул:
— Наталья, открой, поговорить надо!
— Нет её со вчера! — услышал он за спиной издевающийся голос, — не ори, Коленька!
Он повернулся и увидел Анку, свою давнюю подружку.
— Ты чегой-то к Наташке? У неё свой хахаль теперь имеется, Сенька то не дошёл до дома!
— Молчи, дура, не то язык отрежу, — он хмуро сплюнул под ноги, и развернувшись, пошёл к рынку. Потом сделав крюк, вернулся. Чтобы вскрыть замок ему хватило двух минут, после чего он зашёл внутрь, и закрыл за собой дверь.
Он не знал, что из дома напротив за ним наблюдает Анка, которая считала, что Николай сгубил её жизнь. Впрочем, так оно и было. Теперь она страстно хотела отомстить ему, но боялась. Она подозревала, что именно Николай убил своего брата Сеньку, и с ней, если что, разделается за секунду. Она накинула платок на плечи, и пошла в участок, где села дожидаться участкового.
Наталья, оставшись дома у Геннадия, посмотрела свой любимый сериал, потом открыла холодильник, и соорудила себе нехитрый завтрак из хлеба, ветчины и варёного яйца.
Чтобы не скучать, а заодно сделать любимому приятное, она решила прибраться. Почистила плиту на кухне, вымыла столы, холодильник. Потом увидела разбросанную на полу одежду, и решила собрать её. Аккуратно разложила по стопочкам, то что было чистое, грязное бросила в бак. Стопки одежды мозолили глаз и она открыла шкаф, в надежде найти место, где Геннадий хранит бельё. Открыв дверцу, она увидела вещи покойной жены Геннадия. Ничего особенного, дешёвые платья из сельпо. Но было одно выходное, нарядное. Наталья протянула к нему руку и укололась: в платье была воткнута портновская игла.
Ойкнув, Наталья принялась искать аптечку, чтобы обеззаразить ранку. Она стала шарить на верхней полке, и тут под ноги ей упала записная книжка. Она подняла её и хотела положить обратно, но решила посмотреть, что в ней. Книжка принадлежала Вере, в ней были важные для неё телефоны и записи. Листая её, Наталья словно открывала для себя Веру, с которой была едва знакома.
На некоторых страницах были записи, вроде: «вернуть Таньке книгу п.м.» или «купить колечки для карниза». Попался даже рецепт морковного торта, который и Наталья бывало, пекла.
Пролистав книжку до буквы Л, где она ожидала увидеть свою фамилию, но там была только одна запись: Лана. Далее в столбик были записаны цифры и даты. Всего четыре даты, четыре цифры. Нетрудно было догадаться, что это были суммы, которые Вера несла Лане. Последнюю запись венчали три восклицательных знака, а дата была незадолго до того, как Вера слегла.
Посёлок был небольшой, и Наталья, конечно, знала, кто такая эта Лана. К ней ходили многие её подружки: кто погадать, а кто присушить парня. Сама Наталья не верила в колдовство, и сторонилась цыган, считая их мошенниками.
Она подумала, что возможно, Вера раньше узнала о болезни, и ходила к ведьме в надежде, что та её исцелит. Закрыв записную книжку, она почувствовала жалость к Вере.
Хоть Геннадий умолял её никуда не выходить, она собралась и пошла к своему дому, где её уже поджидал деверь. Наталья достала ключ, провернула его и удивилась: обычно она закрывала на два оборота, а тут дверь оказалась заперта на один.
Наталья не сразу увидела Николая, до этого она ощутила запах машинного масла, которым насквозь была пропитана его куртка.
— Явилась, наконец-то, — услышала она его голос, не суливший ничего хорошего, — садись, побалакаем.
Наталья сделала попытку выскочить обратно, но Николай оказался ловчее, и успев схватить её, грубо развернул. Он тряхнул её так, что у неё заплясали перед глазами золотые мушки.
— Как ты вошёл? — простонала она, — зачем?
— А дверь была отворена, я и зашёл, — недобро усмехнулся он, — а ты, не рада что ль, мы ж родственники какие-никакие!
— Скорее, никакие. Не о чем мне с тобой говорить, Николай. Уходи, сейчас ко мне гости придут, — она пыталась прийти в себя. От встряски у неё закружилась голова.
— Гости? — сперва насторожился Николай, но вспомнив, что Татьяна обещала задержать Геннадия до завтра, а в крайнем случае допоздна, засмеялся: — да какие гости? Тебя же здесь за человека не считают! Ты мужа убила!
— Я? — У Натальи встал в горле ком, — да как ты смеешь говорить такое! А может, Коля, на воре и шапка горит? Вернее, на убийце?
Тут она вспомнила, что Сенька в последнее время избегал брата, и посмотрев на изменившееся лицо Николая поняла, что попала в точку. «Ну всё, теперь он точно меня убьёт» — подумала она, глядя, как он достаёт из кармана верёвку, и крутит её. И глаза у него пустые, страшные.
— Иди сюда, Наташа, — ласково сказал он, — я тебя в интересную игру играть научу.
Она дернулась, и схватив со стола заварной чайник, бросила ему в лицо. Из рассеченной брови пошла кровь и капнула на пол. Рецидивист матернулся, вспомнив, что Татьяна наказала ему не оставлять следов. Он потрогал пальцами ранку, и поднёс их, окровавленные, ко рту. Лизнул и улыбнулся так страшно, что Наталья, беспрестанно читающая про себя молитву, осеклась.
— Николай, иди с богом домой, пока чего не случилось, — стала она умолять его, — найдут ведь тебя, посадят, никому лучше не будет. А что случилось с мужем моим, я не знаю, правда. Может жив, может мёртв… Ступай, Коля, пока есть возможность.
И тут он увидел, в окно, что к дому идёт участковый. Наталья тоже заметила. Николай убрал верёвку и шепнул Наталье:
— Молчи, коли жизнь дорога!
После чего полез под кровать. Вскоре раздался стук, и в двери показалось круглое румяное лицо.
— Добрый вечер, Наталья, как твоё «ничего»? — спросил участковый, оглядывая гостиную.
— Ничего, — сказала Наталья,— я как раз уходить собиралась, проводите меня до магазина?
— Ну вот! А я рассчитывал чаю попить, — с досадой произнёс участковый, — тут сигнал поступил, о незаконном проникновении.
— Пойдёмте, а то скоро магазин закроется, он сегодня до пяти, — засуетилась Наталья, выпроваживая участкового.
Когда они вышли, она закрыла дверь и выдохнула.
— Он там, что ли, внутри? — тихо шепнул участковый.
Она кивнула.
— А зачем пришёл?
— Кто его знает! Я уж подумала, чтобы меня убить, — сказала она не то в шутку, не то всерьёз, — Хорошо, что вы вовремя зашли, Иван Дмитрич.
— Он вооружён? — спросил участковый, положив руку на кобуру.
— Не знаю, — сказала она, — я не увидела.
— Знаешь что, Наталья? Дам тебе совет: уезжай ты отсюда, не испытывай судьбу, — сказал участковый.
Тут дверь отворилась и вышел Николай. Поздоровался с участковым за руку.
— Как дела Иван Дмитрич? За невесткой моей приглядываешь?
— Приглядываю, Николай Платонович, а ты откуда тут взялся, вроде не было тебя? — прищурил глаз участковый.
— Да так зашёл, да и задремал у Натальи в комнатушке! Ты меня и не заметил, — потянулся Николай и зевнув, обратился к Наталье, — спасибо за хлеб-соль, свояченица! Он потянулся к ней, чтобы картинно чмокнуть в щёку, но она шарахнулась.
Из страха, что Николай вернётся, Наталья вернулась в квартиру Геннадия. Только тут она заметила, что палец, который она уколола, дотронувшись до платья Веры, сильно опух, а при нажатии болел. Она ещё раз попыталась найти аптечку, но не нашла. Тогда она по старинке вскипятила чайник, и сделав крепкий и горячий соляной раствор, опустила туда палец.
Утром вернулся Геннадий. Она рассказала ему о вчерашнем происшествии.
— Теперь понятно, зачем Татьяна меня уговорила ехать к этому камнетёсу с ней. Они в сговоре… тебе очень повезло, что участковый вовремя подоспел, — Геннадий ругал себя, что допустил такое.
— Участковый сказал, что сигнал поступил… кто-то видел, как Колька влез в дом.
— А вот это уже интересно, — сказал Геннадий, — кто же это мог быть?
— Это Анка, наверное. Её дом напротив, — предположила Наталья, и поморщилась, случайно задев рукой стол.
— Что это у тебя? — спросил Геннадий, глядя на перевязанный платком палец.
— Так, ничего ерунда, — потупилась она, стыдясь рассказать, что она укололась, трогая платье его жены.
— Покажи.
— Не стоит, Ген. Обычная ранка, — пыталась она отвертеться, но когда он развязал платок, стало ясно, что нужно срочно ехать к врачу.
В медпункте Наталье обработали палец и сделали прививку от столбняка. Но через несколько дней у неё всё равно поднялась температура, и она начала задыхаться. Перепуганный Геннадий отвёз её в больницу, где врач выявил столбняк.
Заболевание протекало тяжело. В воспалённом сознании Натальи всплывали картины прошлого, она вспоминала, как принимала у себя Геннадия в то время, когда его жена умирала.
Однажды она увидела у своей постели Веру.
— Вера? Что ты тут делаешь, ты же умерла? — сказала она, разглядывая её.
— С чего бы это? Это ты умерла, а я жива-здорова, — засмеялась Вера.
— Вера, прости меня пожалуйста, — взяв её за руку, сказала Наталья, — я виновата перед тобой.
— Что-ты дочка? Кажись, бредишь, — её ладонь сжала тёплая рука, и приглядевшись, Наталья разобрала лицо своей матери, склонившейся над ней.
Женщина приехала из другого города, чтобы ухаживать за дочерью.
— Мама! Мамочка! — слабо улыбнулась Наталья, — давно ты тут?
— Два дня, — сказала мать, поднося к её губам стакан с лекарством, — на-ко выпей.
— А… ко мне никто не приходил? — осторожно спросила она.
— Был какой-то. Приятный такой, цветы оставил. Вон, я в банку поставила, — кивнула мать.
Когда Наталью выписали, она была ещё очень слаба, и мать осталась у неё на какое-то время.
Геннадий приходил, но мама Натальи, женщина набожная, его не пускала.
— Не ходи сюда, сынок, — говорила она Геннадию, — ведь Арсения-то Платоновича не нашли! А ну, как явится? А тут ты… не дело это!
— А я, может быть, жениться хочу, — пытался Геннадий войти, но мать, будучи женщиной крепкой, закрывала дверь прямо у него перед носом.
— Погоди, вот она разведётся, тогда! А покамест Наталья — замужняя женщина! — кричала она ему через дверь, и поворачивалась к дочери: — ишь, настырный какой!
— Мам, я решила с тобой поехать. Ты говорила, что там у вас рядом дом продаётся? — внезапно спросила Наталья.
— Да! — обрадовалась мать, — Розы Андреевны сын продаёт. Хороший дом, справный.
— Вот продам этот, и куплю, — заявила Наталья.
— Зачем ждать? Я поговорю с хозяином! Он хороший парень. Может, пустит до того. Чего ему, дом всё одно пустует, — сказала мать, — но как же этот Гена? Или разонравился?
— Кому я теперь нужна, такая? — очень тихо сказала Наталья, с тоской взглянув на прислоненные к стене костыли. Ей предстояла долгая реабилитация.
— Что? — не расслышала мать.
— Я говорю, не пара мы, — бодро ответила Наталья. Она не хотела, чтобы мать знала о том, что творилось в её душе.
***
Геннадий купил коробку конфет, цветы и пошёл свататься. Подходя к дому Натальи, он увидел на калитке прибитую фанеру с надписью «продаю». Ниже, более мелко была приписка: обращаться в дом напротив. Свет в окнах не горел и Геннадий опустил руки.
В доме напротив хлопнула дверь.
— Ген, — крикнула ему Анка, — уехали они. Ключи мне оставили, вдруг кто смотреть захочет!
— А она…ну, Наталья ничего мне не оставила? — спросил он.
— Неа, покрутила головой Анка, — ничего.
— Ну, ладно… тогда… возьми цветы, — он подошёл и отдал Анке цветы и коробку конфет. Та заулыбалась, зарделась вся.
— Может зайдёшь, Ген? У меня наливочка есть, — опустив ресницы, сказала она.
— Нет, спасибо, Ань, идти надо, дела, — ответил он и пошёл прочь.
Глядя на его ссутулившуюся фигуру, Анка удивилась, как за такой короткий срок Геннадий из цветущего мужчины превратился почти что в старика. Она долго смотрела ему вслед, пока его фигура не скрылась за поворотом.
