— Гриша, ты не спишь? – ворочаясь в постели, спросила в пять утра семидесятилетняя Мария.
— Нет… — спросонья ответил Григорий. – А что?
— Вот и хорошо, что не спишь. Значит так, Гриша, пора нам с тобой друг у друга прощения просить.
— Эй, ты чего? – Григорий мгновенно проснулся, принял на кровати сидячее положение и с удивлением посмотрел на жену. – С чего это ты придумала такое?
— Мне мамка моя приснилась. Только что. И она меня звала к себе. Туда, на небеса…
— Так она тебе каждую неделю снится, — легкомысленно хмыкнул Григорий. – И чего, теперь нам каждый раз после этого друг другу поклоны бить? Придумала, тоже…
— Нет! – упрямо воскликнула Мария. – Я не придумала! Сегодня она мне по-другому снилась. Пошли, говорит, и всё тут! Говорит, хватит, зажилась ты там со своим Гришкой. Мне тут одной скучно. И я за ней пошла, Гриша. Потом, правда, я вспомнила, что с тобой не попрощалась, и проснулась. Но сердце у меня до сих пор колотится по-страшному. Чую я, Гриша, что приходит моё время… Так что, пока не поздно, давай прощения у меня проси. Как положено.
— За что мне просить прощения? – удивлённо спросил муж.
— Сам знаешь — за что. И не бойся, потом я у тебя тоже попрошу. Как положено.
— С чего это я буду прощения просить? – заупрямился вдруг Григорий. – Вот, придумала!
— Гриша, как ты не понимаешь, что я ухожу.
— Нет! Никуда ты не уходишь! Выбрось эти мысли из головы!
— Нет, не выброшу! — заупрямилась и Мария. — Ну, Гришенька! Ну, попроси прощения хотя бы на всякий случай! Мне же надо перед уходом узнать, было у тебя что-то нехорошее против меня, или нет.
— Ты что плетёшь, Мария? – сморщился Григорий. – Что у меня могло быть нехорошего по отношению к тебе?
— Ну, не притворяйся, Гриша! – взмолилась Мария. – Ну, хватит! Может, у нас с тобой время не так много? Говори честно, не юли, мол – прости за то, за это, и всё такое. И я тебя сразу за всё прощу. Ведь так положено. Тех, кто не простил своих близких на этом свете, говорят, на небесах в плохое место определяют. Вот… Давай, начинай…
— Прекрати ко мне приставать! – Григорий с недоумением смотрел на жену. – Придумала, тоже… Я ничего такого особого и не натворил, чтобы начинать перед тобой каяться…
— А не особого?
— Говорю же, не согрешил я перед тобой ни разу!
— Ты что, сдурел? – Мария посмотрела недоверчиво на мужа. – Так на свете не бывает!
— Ничего не сдурел! И всё бывает! Я перед тобой честный.
— Не верю я, — сморщилась жена. — Ой, не верю. Женатые мужики, они ведь все такие…
— Какие – такие?
— Скользкие они! Любят за чужими женщинами приударить тайно, а перед жёнами делают вид, что святые.
— Вот те крест. — Григорий вдруг осенил себя крестом. – Не вру я.
— Прекрати так говорить! — разозлилась вдруг Мария. — Как ты не понимаешь? Я же тебя простить должна! Хоть за что-то, но простить. Ну, вспоминай, может, когда-нибудь чего думал про меня не очень хорошее? Порой ведь, думается само собой, мол — чтоб ты провалилась, и всё такое… Ну, Гришенька, пожалуйста, вспомни, что ты про меня думал, когда мы ругались?
— Ничего я не думал. Напротив, думал, какая ты у меня справедливая супруга!Всегда ругаешь за дело! Прямо, воплощение мудрости, а не женщина мне досталась!
— Ещё раз говорю – не издевайся!
— Почему это я издеваюсь?
— Потому что, не надо меня сейчас хвалить. А давай, ты меня сейчас как-нибудь обругай, а потом сразу прощения и попросишь.
— И не подумаю. – Григорий затряс головой. — Чтобы я такую золотую жену – и хаял?
— Гриша, ну ради меня, похай! Я ведь сама прошу! Мне же там, наверху, нужно хорошо устроиться. Ну чего тебе, трудно, что ли?
— Нет, я сказал! – твёрдо повторил Григорий.
— Ну, я же — скандалистка! Ты разве забыл?
— Я тебе дам, скандалистка! Не надо мою жену обзывать!
— Но меня же соседи называют сварливой бабой! Я же знаю!
— А я тебя всегда защищаю.
— Да знаю я, знаю… – Мария недовольно вздохнула. — Всё равно, Гришенька, не верю я, что тебя не за что прощать! Видишь, какая я глупая и упрямая. Разве нет?
— Конечно, нет. Ты, просто, недоверчивая.
— Вот. Это же тоже нехорошо.
— Но и не грех это!
— А что тогда?
— Черта характера.
— Плохая черта.
— Хорошая. Ты своей недоверчивостью столько глупостей предотвратила. Помнишь, телевизор мы с тобой сколько выбирали? Целый год. То это тебе не нравится в телевизоре, то — то.
— Потому что, я упрямая и неправильная.
— Правильная ты! Мы же потом купили телевизор. И он до сих пор работает. Так что, ты у меня не жена, а золото.
— Вот ведь… – Мария вдруг потянулась, потом зевнула. – И чего мне теперь делать без твоего прощения?
— А ничего не надо делать, — хмыкнул Григорий. – Живи, и всё тут. Может, я ещё в жизни чего такого отчубучу, за что мне всё-таки придётся попросить у тебя прощения?
— Ага, от тебя дождёшься. Во дворе все бабы жалуются на мужей с утра до вечера, а мне даже разговор их поддержать не чем… — Мария задумчиво вздохнула, и добавила: — Ну ладно, Гриша, тогда я, действительно, ещё поживу…
— Конечно.
— И мамке так же скажу, когда она опять начнёт меня туда звать.
— Главное, ты не забудь, что ты сейчас это твёрдо решила.
— Ладно, не забуду.
— Ну, да… Ты на прошлой неделе тоже самое мне обещала, а сегодня – опять вон… Прощаться удумала…
— Ну, что поделаешь, если я у тебя такая… — Мария опять недовольно посмотрела на Григория. — И что за муж мне попался? Прощать-то его не за что… Как я с таким человеком пятьдесят лет живу?..
