Вера сидела на крыльце, вытянув уставшие ноги. В огороде она сегодня потрудилась на славу — прополола грядки, полила рассаду, подвязала помидоры. Теперь приятная усталость разливалась по телу, как теплое летнее солнце по коже.
Её каштановые волосы частично выбились из-под платка, щёки порозовели от свежего воздуха. Она закрыла глаза, вдыхая аромат земли и травы, и наслаждалась тишиной.
— Вера! — донёсся до неё знакомый голос.
Она приоткрыла один глаз. У калитки стояла Надежда — почтальон, которую знали в деревне все и каждый.
Вера медленно встала — ноги ныли после работы. Она подошла к забору.
— Что, Надюш? Принесла что-то хорошее?
— Пока не скажу — рада ты будешь или нет. Тебе письмо. Из столицы.
— Из столицы? Да у меня там вообще никого нет, — удивилась Вера.
— Сейчас сама узнаешь. Заказное. Подпишись вот здесь.
Вера встрепенулась, любопытство заглушило усталость. Кому понадобилось писать ей сюда, в глушь?
Жила она одна. Муж умер пять лет назад — рак не щадил. Детей так и не случилось. Раньше они жили в городе, но после смерти родителей, которым тоже стало тяжело, Вера получила в наследство этот старый домик в деревне. Квартиру в городе продала без сожалений — именно здесь, среди цветов и тишины, чувствовала себя по-настоящему живой.
Посмотрев на конверт, Вера не могла понять, кто бы мог написать. Фамилия была незнакомая, да и адрес был из столицы — города, где её давно никто не искал.
«Наверное, ошибка», — подумала она, расписавшись за письмо, и направилась домой.
— Верунь, от кого письмо-то? — крикнула вслед Надежда.
— Сама ещё не разобралась, — ответила Вера, открывая входную дверь.
— Как хорошо дома, — подумала она, заходя на кухню.
— Ну как, Яша? Здесь лучше, чем на улице? — обратилась она к своему коту, который лениво растянулся на полу.
Тот чуть приподнял голову, поприветствовал хозяйку, потом снова прикрыл глаза.
— И кондиционер не нужен, — улыбнулась Вера, усаживаясь за стол.
Не задумываясь долго, она аккуратно вскрыла конверт и достала письмо. Почерк был мелкий, почти каракульный, но Вера сумела его разобрать:
«Здравствуй, Вера. Пишу тебе Маргарита. Мы с тобой встречались всего трижды. Последний раз — на похоронах моего двоюродного брата… твоего мужа. Тогда мы так и не поговорили толком — я ушла рано. Судьба всё же свела нас вновь. Мне больше не к кому обратиться.
Я инвалид с детства, нога уже почти не слушается. Сейчас врачи настояли на госпитализации. Сдаю анализы, готовятся к операции — подозревают онкологию. Раньше я хоть с палочкой, но ходила. А теперь только на коляске.
Знаю, у тебя самих забот хватает, но всё же решила написать. У меня есть квартира в центре, дача. Не хочу, чтобы всё это досталось чужим людям, которые только и ждут, чтобы воспользоваться моей беспомощностью. Хочу завещать тебе — если согласишься принять меня к себе. Решила отправить заказное письмо, чтобы точно дошло. Подумай. Буду ждать. Лучше приезжай.»
Далее следовал адрес больницы и номер палаты.
— Интересно, — пробормотала Вера.
— Наследство? Да когда оно мне достанется-то? — промелькнула меркантильная мысль.
— Неужели у неё совсем никого нет? — спросила она у кота, который уже мирно дремал.
— Что делать будем?
Яша словно услышал её вопрос: перевернулся на живот и уселся, внимательно глядя на хозяйку.
— А ведь дом надо оставить… и тебя одного не брошу, — вздохнула Вера, погладив кота.
— Но с другой стороны… — продолжала она размышлять. — Может, взять её к себе? Чтобы добро не пропало…
Эта мысль надолго застряла в голове. Вера даже задумалась всерьёз.
Она включила ноутбук, проверила расписание электричек. До столицы — около пяти часов.
Весь вечер и ночь Вера перебирала возможные варианты, взвешивала за и против. А утром собралась. Наполнила миску коту, положила запас еды, упаковала небольшую сумку — и вышла на автостанцию.
Больница встретила прохладой и запахом лекарств. Вера быстро нашла нужную палату и, войдя внутрь, увидела бледное лицо женщины, лежащей с опущенными руками и тусклым взглядом. Маргарита выглядела очень больной и подавленной.
— Спасибо, что приехала, — тихо произнесла Маргарита, глядя на Веру измученным взглядом. — Я уже думала, никто меня не навестит.
— Не всё я написала в письме, — продолжила она. — Думаю, если ты здесь, тогда и расскажу всё как есть.
Она указала глазами на стул у кровати.
— Присаживайся, Вера. Прости, что не могу угостить чаем. Условия не те…
— Да что вы, Маргарита, отдыхайте, — ответила Вера. — Я в дороге поела, мне ничего не нужно.
Маргарита собралась с силами и начала:
— У меня к тебе важный разговор. Я давно хотела это кому-то рассказать… Как будто исповедуюсь перед последним днём. Мне очень тяжело на сердце. И с этим я жила всю жизнь.
Вера слушала внимательно. Её охватило сочувствие к этой хрупкой женщине, которая лежала перед ней, сжигая последние силы ради слов, которые давно просились наружу.
— Я так и не смогла простить себя, — прошептала Маргарита. — До сих пор мучаюсь от воспоминаний.
Пауза. Глубокий вдох. Слёзы блеснули в уголках её глаз, но она сдержала их.
— Десять лет назад, когда мне было сорок, я забеременела. Был у меня человек, но как только узнал о ребёнке — исчез. А я… я была рада. Наконец, появилось ради кого жить. Но беременность оказалась непростой. Из-за моего состояния нога стала совсем плохо слушаться. Врачи предупредили: после родов без операции не обойтись. А нагрузка будет огромной. Я почти никого не видела, ни с кем не общалась. Родителей у меня давно не было — они умерли, когда мне было пятнадцать.
Маргарита снова замолчала. Взгляд затуманился, голос дрожал, но она заставила себя говорить дальше:
— Все девять месяцев я терпела сильные боли. После кесарева пришлось встать на костыли. Ухаживать за ребёнком физически не могла. И тогда приняла решение — временно отдать его в детский дом. Так советовали врачи. Я часто ездила к нему, когда позволяло здоровье. Брала такси, просто смотрела на своего малыша через окно или держала на руках минут десять. Хорошо, что попались добрые люди — пускали, несмотря на правила.
Она сделала паузу, пальцы судорожно сжимали одеяло.
— Потом сделали операцию. Реабилитация заняла много времени. Ох, сколько я плакала, с кем поделиться болью? Всё внутри замкнулось. Одна нянечка, тронувшись моей бедой, рассказала, что на ребёнка оформили опеку. Сказали, что я не справлюсь — больная, одинокая. Пришлось отпустить. Иногда подходила к дому, где он жил, смотрела издалека… И снова плакала. Это стало моей самой большой болью. Моей тайной. А теперь я чувствую — время моё идёт. Домой, наверное, уже не вернусь. У меня рак, четвёртая стадия. Метастазы.
Слова повисли в воздухе. Вера почувствовала, как у неё сжимается сердце. Она сидела, не двигаясь, стараясь не пропустить ни единого звука.
— Ты ведь знала, что у нас с Сергеем детей не было, — наконец сказала Вера. — Лучше бы ты нам сына отдала. Мы бы его любили, растили вместе.
— Стыдно было, Вера, — прошептала Маргарита. — Всю жизнь я стеснялась своей ноги. Замкнулась в себе, позволила страху и комплексам разрушить всё. Прошу тебя… Я хочу составить завещание на тебя. А когда сыну исполнится восемнадцать — отдай ему всё. Я напишу ему письмо. А ты передашь деньги. Пусть пойдёт учиться, пусть знает, что его мама любила его до конца. Сейчас я продиктую адрес. Подумай, как лучше это сделать, чтобы не травмировать его.
— Что ты, Маргарита, не переживай. Он получит квартиру. А мне не нужны твои деньги. И вообще, может, ты ещё выздоровеешь. Не надо себя хоронить раньше времени.
…
На следующий день Маргарита написала завещание и письмо для сына. Она настояла, чтобы Вера оставила себе дачу — так она хотела. А неделю спустя Маргарита ушла. Бесшумно, как уходят те, кто долго носил в себе боль и наконец нашёл покой.
Вера организовала достойные похороны. На душе было тяжело. Каждый раз, вспоминая эту историю, у неё на глазах выступали слёзы. Хотя, казалось бы, должна быть рада — наследство, квартира, недвижимость. Но вместо радости — одна боль. Она продала дачу, в квартире оставила квартирантов, а все деньги, что сдавала с неё, аккуратно откладывала для сына Маргариты. Год за годом росла сумма — достаточно, чтобы обеспечить будущее молодого человека.
…
С тех пор многое осталось прежним. Вера по-прежнему жила в деревне, полюбила этот дом всем сердцем. За мужем она больше не выходила — решила сохранить верность любимому человеку.
Когда наступил срок выполнить обещание, Вера собралась в город. Решила сначала встретиться с семьёй, где рос сын Маргариты.
Рассказала им обо всём. О жизни женщины, о её выборе, о завещании. О том, что теперь квартира принадлежит её сыну. Люди были удивлены, но обрадовались — как раз собирались покупать новое жильё.
— Мы сами ему расскажем, когда придёт время, — пообещала приемная мама. — А письмо пока подождёт.
Вера передала деньги. Их хватит на учёбу и начало взрослой жизни.
А потом отправилась на кладбище. Поставила цветы на могилу Маргариты, помолчала.
— Исполнила я твою просьбу, — шепнула она. — Спи спокойно. Твой сын живёт в любви, его окружают забота и тепло. Ты можешь быть спокойна.
Она положила свежие цветы, перекрестила могилу и пошла прочь. Впервые за долгое время с её сердца словно упал камень. Она уходила с лёгкостью внутри — как будто выполнила то, что было важно не только для других, но и для самой себя.
