Это дешевый торт, стоит всего-то около тысячи! — громко сказала Ира. — Ну вот сколько ты за него отдала? Рублей пятьсот, да? Ну так я и думала, что ты опять пожадничаешь… Хорошо, что я подсуетилась и все посчитала.
И что прикажете ответить дорогой сестрице? Вот и я растерялась. А она уже к праздничному столу подскочила и давай размышлять вслух:
— Та-а-ак… Ну посмотрим, что тут у нас народ принес… Петька, вижу, не поскупился на салат «Цезарь»… Ну это… тысячи полторы потянет, да? А то и больше… А вот Марийкины родители что-то поскромничали… одни пирожки… Тю…
Марийка — это наша с Ирой двоюродная сестра, на чей день рождения мы все сегодня собрались. Петя, наш с Ирой родной старший брат, только брови поднял:
— Ир, слушай, а тебе-то какая разница вообще, кто что принес? — спросил он. — И вообще, что за ревизию ты тут устроила?
Ира как-то сладко улыбнулась и сказала:
— Да мне-то, собственно, никакой разницы… Просто интересно, знаешь ли… кто как к нашей семье относится. Вот я, например, вино принесла. Хорошее, французское, за две тысячи брала. А кто-то… Ну… не будем показывать пальцем… — она тонко усмехнулась. — Кто-то явно экономит…
Она говорит и при этом на меня косится.
А я стою, держа в руках этот несчастный тортик, и не знаю, куда деться. И ведь говорила мне дочка, что не стоит идти на этот день рождения, если там будет Ирина… Как в воду глядела.
Спасти ситуацию решила Марийка.
— Ириш, — примирительно начала она, — может, не будем… У меня же праздник… давай просто…
— Что не будем? — огрызнулась Ира. — Правду говорить не будем? А я, между прочим, считаю, что пора бы уже расставить точки над «i». Понимаешь? Вот смотри, Марусь.
И она сунула ей под нос свой смартфон.
— У меня тут все задокументировано. Вот здесь, гляди, праздники. А вот тут записано, кто что приносил, на сколько рублей… — и она торжествующе посмотрела на сестру. — Очень… показательная статистика получается!
Тут слово снова взял Петя:
— Ир, да ладно тебе… Мы же не на базар пришли…
— Не на базар. Но… обидно, слушай! Одни тут, значит, надрываются, стараются, деньги последние тратят, а другие — жадные как… — и тут ее взгляд остановился на мне. — Вот ты, Галка, небось думаешь… раз скоро на пенсию выйдешь… то можно и не заморачиваться особо… Да?
— Мне до пенсии еще пахать и пахать! — усмехнулась я.
— Так тем более стыдно тебе должно быть! — язвительно заметила Ира. — Зарплаты-то на твоем заводе очень даже приличные платят.
— Зарплата как зарплата, — отрезала я.
— Ну-ну, — хмыкнула Ирина, — да с твоей зарплатой можно…
И тут дочка моя, которая тоже была приглашена на праздник, не выдержала:
— Слушайте, теть Ир, ну хватит уже! — Олеся даже раскраснелась от волнения. — Ну в самом-то деле, какая вам разница…
— Олесечка… — хищно заулыбалась Ирина. — А ты что у нас принесла? На какую сумму? Ладно, не говори, все мы знаем, что ты все с маменькой живешь, на ее шее сидишь-посиживаешь. И не стыдно?!
В этот момент все мы поняли, что все пошло куда-то не туда. Но, как оказалось чуть позже, это было только начало…
***
Предчувствие меня не обманывало, Ирина разошлась не на шутку. Она уверенно села за стол, положила рядом свой телефон и принялась едва ли не демонстративно листать эти свои записи.
— Так! — торжественно объявила она после паузы. — Прошу минуточку внимания! Сейчас мы будем справедливость восстанавливать!
Взгляды всех присутствующих обернулись к ней, и она, не меняя тона, добавила:
— Ириш, да что ты делаешь такое… — жалобно простонала Марийка. — У меня же день рождения… Люди пришли повеселиться…
— А я как раз для тебя и стараюсь! — сверкнула глазами Ира. — Чтобы именно в твой день рождения наконец восторжествовала истина! Так! Послушайте меня! Начнем с Нового года. Его мы у Галки отмечали, помните? Петька тогда принес горячительное на три тысячи рубчиков… еще салаты на тысячу… Итого — четыре. Марийка — торт за девятьсот, рыбу за полторы… Итого — две четыреста. Я принесла закуски на тысячу с лишним, но я в стесненных обстоятельствах была, так что…
Она театрально прищурилась на меня.
— А вот наша дорогая хозяйка… Галина Александровна… выкатила нам селедочку под шубой за двести пятьдесят рублей — и все! А гостей было человек шесть вместе с нами! Ну не стыдно ли? Я серьезно спрашиваю, Галя, не стыдно тебе людям в глаза смотреть?
И она пристально, точно удав на кролика, посмотрела на меня. Насладившись моей растерянностью, Ира продолжала:
— Так… Далее! А дальше у нас был мой день рождения… Помните? Галка принесла коробку конфет… за триста рублей! За триста, Карл! А все остальные — ну нормально так вложились в праздник… по две-три тысячи минимум! Ну это же… Это же как так можно? — воскликнула она.
Тут ко мне подошла Олеся и тронула за рукав.
— Мам… — прошептала она. — Может, пойдем отсюда? А? Тут какой-то цирк с конями начинается. Ну ее…
— Нет, — говорю я тихо, — останемся. Очень… Очень интересно послушать, что там у нее еще в записях…
А Ира тем временем достала из сумки какие-то бумажки и разложила на столе.
— А теперь… вот… самое интересное! Здесь у меня подсчитано, кто кому сколько должен! Вы не переживайте, я тут все по справедливости подсчитала…
И тут она с видом инквизитора зачитала свой список… Господи, да откуда она все это взяла? Я, оказывается, должна была ей пять тысяч. Петя — восемь тысяч. А виновница торжества — около трех тысяч.
***
— Так, — сказала я, когда она наконец замолчала. — Ир… А ты сама-то нам всем сколько должна?
— Чего? — опешила Ирина.
— Сколько ты нам должна денег? — повторила я. — Ты же постоянно у нас в долг берешь…
Она так и вытаращилась на меня.
— Я? Я никому ничего не должна! Это… Это совсем другое дело! Когда семья помогает родственнику в беде — это святое! А когда речь идет о каких-то праздниках — это… Ну… это другое, да! Справедливость должна же быть, или нет?!
— Или нет, — хмыкнул Петя. — Святое… Окей, а как насчет трех тысяч, которые ты у меня в прошлом месяце заняла «до зарплаты»? И еще пять тысяч в позапрошлом… Как насчет этого, а, Ириска?
Тут уже и Марийка встрепенулась:
— А у меня она тоже недавно просила… — неуверенно сказала она. — Сначала тысячу на лекарства какие-то… Потом еще две на коммуналку… не хватало ей… А потом…
Ира побледнела, но наступать не перестала.
— Это другое! Говорю же вам, дру-го-е! Это вы мне помогли в трудную минуту! И я это ценю! У меня тогда были реальные проблемы с финансами! А вы тут все…
Она сделала небольшую паузу и продолжила:
— Живете припеваючи… квартиры свои имеете, работу нормальную… а на семейные праздники жадничаете!
— Знаешь что, Ира, — неожиданно для самой себя, сказала я, — хватит. Прекрати унижать людей и считать чужие деньги…Прекрати, в конце концов, превращать праздник в… В какое-то непотребство!
— А что такого я делаю? — усмехнулась Ирина. — Я справедливость восстанавливаю. Что в этом плохого? А? Или правда глаза колет?
— Какую еще тебе справедливость? — спросила я. — Ты каждый раз всех оскорбляешь и унижаешь! И людям после этого стыдно становится за свои подарки!
— А мне тоже стыдно! — разозлилась тут Ирина. — Мне стыдно быть самой глупой… Той самой бедной родственницей, о которую все вытирают ноги!
***
И началось… Начался скандал, все кричали, каждый что-то доказывал… Бедлам, одним словом! Когда все немного утихли, я все-таки спросила Ирину о том, кто, по ее мнению, ее использует.
— Да все вы! — закричала она. — Все до единого! Я тут стараюсь… подарки покупаю нормальные… угощения несу дорогие… А вы все… Все жадные как… как не знаю что! Особенно ты, Галка! У тебя и работа стабильная, и квартира своя… А ведешь себя как какой-то… Плюшкин!
Тут за меня заступилась Олеся:
— А может быть, это вы и есть Плюшкин? — рассмеялась она. — Специально прибедняетесь, чтобы деньги со всех тянуть, а сами сидите на золотых горах? А, теть Ир?
— А тебе вообще слова не давали! — взвилась Ирина. — Двадцать пять лет девахе, а она на шее матери сидит! Не стыдно?
— Олеся работает! — ощетинилась я. — Она медсестра в больнице!
— Утю-тю, медсестра… — передразнила меня Ирина. — Работает она…Еще скажи, зарабатывает. Двадцать тысяч получать в месяц — это все равно что ничего! Но зато удобно, удобно, да… Жить на всем готовеньком, не платить за аренду, да еще и рот разевать время от времени… Ты могла бы в частную клинику устроиться, кабинет свой открыть, деньги нормальные получать… А не маме на голову садиться!
— Олеся, — сказала я, — копит деньги на свою квартиру! И мне по хозяйству помогает! А ты что, интересно, делаешь? Только жалуешься, деньги клянчишь и не отдаешь потом!
—А мне нечем отдавать! Половина зарплаты на аренду квартиры уходит, половина на продукты. А на что мне лекарства покупать? А одежду? Я из вас самая неимущая, — голос ее стал плачущим. — И не стыдно с меня долги взыскивать?!
Тут Марийка заплакала и убежала на кухню. Олеся пошла за ней и притворила за собой дверь. Вскоре они обе вернулись, причем Олеся несла в руке листок бумаги и ручку.
***
— Хорошо, тетя Ира, — сказала спокойно дочка. — Вы тут говорите о справедливости. Давайте теперь посчитаем по справедливости, сколько и кому должны вы.
Ира стрельнула в нее сердитым взглядом, но ничего не сказала.
— В марте, теть Ир, вы у мамы одолжили пять тысяч… говорили на коммуналку… Вернули?
Ирина как-то сразу сникла.
— У меня проблемы были с деньгами… — пробурчала она.
— То есть не вернули, — кивнула Олеся. — Дядя Петя… А у вас она сколько одалживала за все время? Ну примерно?
— Да я уж и не считал прям все… — нахмурился брат. — Но если посчитать… тысяч двадцать будет, наверное.
— Теть Маш, — улыбнулась Олеся имениннице. — А у вас тетя Ира сколько заняла за все время?
— Ну… тысячи четыре в прошлом месяце точно… Потом еще три в этом… вроде бы все.
Ира вскочила.
— Это… Это не займы! — взволнованно воскликнула она. — Это помощь! Мы же родственники!
— Хорошо, — кивнула Олеся. — Итого… Смотрите, у нас получается уже тридцать две тысячи вашего, теть Ир, долга. Получается…
И тут я остановила ее:
— Погоди, Олесь, я еще кое-что вспомнила.
Я посмотрела на воинственно нахохлившуюся сестру и спросила:
— А помнишь, Ир, ты в начале года с нас собирала деньги на подарок дедушке на его девяностолетие?
— Я помню, — отозвался Петя, — она говорила, что дорогие часы нашла… швейцарские… за двадцать тысяч!
— Ну да, — запальчиво сказала Ира. — Да, собирала! Так и есть! А что не так?
— А то не так, — прищурился Петя, — что часы эти перестали работать на третий день. И в ремонте дедушке сказал, что часы ему подарили самые обычные, китайские. Тысяч семь они стоили, да, Ириска?
— Ты это к чему? — спросила Ирина.
— Куда тринадцать тысяч делись? — сухо спросил брат.
— Ерунду говоришь, дедушку обманули, — пробормотала Ира. — Нормальные часы… Не моя вина, что он носил их неаккуратно…
Олеся кивнула и записала.
— Плюс тринадцать тысяч… Получается уже тридцать пять… А еще мне тут вспомнилась история с проводами тети Клавы…
— Не придумывай! Я ничего не брала! Ничего!
— Ты собирала деньги на венки и поминальный обед, — спокойно напомнил Петя. — С каждого из нас по восемь тысяч собрала… А потом сказала, что потеряла кошелек… с деньгами…
— Да, потеряла! — взвилась Ира. — С каждым это может произойти! Никто от этого не застрахован!
— А через месяц… — добавила я тихо. — Ты пришла ко мне в новой шубе. В дорогой довольно… Откуда у тебя деньги на нее взялись, Ира?
— Не тебе это знать, — огрызнулась сестра. — Но если прям интересно, то я кредит оформила.
—Кредит? — сухо рассмеялся Петя. — С твоей-то зарплатой? С арендой жилья? Не смеши, Ириска.
Олеся тем временем продолжила подсчитывать:
— Так… получается… Тридцать пять тысяч плюс двадцать четыре… Пятьдесят девять тысяч… Вот такие пироги! — торжественно заключила она.
Тут у Иры не выдержали нервы. Она рухнула на диван и давай рыдать.
— Это… Это несправедливо! Я же не нарочно! Не специально! У меня жизнь тяжелая… денег катастрофически не хватает!
— И поэтому можно нас обворовывать? — тихо спросила я.
***
Я встала со стула, подошла к рыдающей Ире и сказала:
— Знаешь что, сестричка дорогая? Хватит. Хватит слез… хватит жалоб… хватит обмана.
— Я не обманывала! — всхлипнула она. — Не обманывала никого!
— Ты воровала, — твердо сказала я. — Те деньги, которые мы собирали… ты тратила на себя. А потом еще и нас же… Нас же в жадности обвиняла…
— Галя… может, не надо так жестко… — попробовала было заступиться за Иру Марийка. — Она же… ну… сестра все-таки…
— Нет, Марусь, — покачала я головой, — она сама требовала справедливости. Так пусть теперь не жалуется.
— Я не воровала! — Ира почти кричала. — Я просто… Мне очень тяжело жилось… очень!
— И что? — не отставала я. — Разве твоя ситуация давала тебе право обманывать нас?
— Галка права, — подал голос Петя, — так вот, Ириска. Либо ты возвращаешь все, что украла… все до копейки… либо…
— Либо что? — прошипела Ира.
— Либо мы с тобой больше не общаемся, — спокойно сказала я. — Не приглашаем на праздники… Не даем денег… не поддерживаем вообще никаких отношений…
Марийка вдруг тяжело вздохнула и тоже сказала:
— Да, Галя все-таки права, Ира… Я каждый раз боюсь праздников, вдруг ты опять скандал устроишь… кого-нибудь оскорбишь… унизишь…
Олеся молча показала Ирине листок с подсчетами.
— Пятьдесят девять тысяч рублей.
Ира обвела каждого из нас взглядом, а потом подхватилась с места.
— Ну и ладно! Обойдусь без вас как-нибудь! Найду себе того, кто меня понимает и ценит!
И она ушла. А мы остались сидеть в тишине. И знаете что? После ее ухода вдруг стало… как-то… легче дышать.
Мы действительно не общаемся сейчас с Ирой. Впрочем, она и сама не торопится идти на контакт. Все-таки пятьдесят девять тысяч — сумма немаленькая…
