– Марина, ты что, совсем ум потеряла? Мальчишку в дом привести собралась! – Валентина Петровна грохнула кастрюлю на стол и резко вытерла руки о полотенце.
– Мам, перестань! Ему двадцать девять, он нормальный взрослый мужчина! – Марина нервно поправила волосы, стараясь не встречаться взглядом с матерью.
– Взрослый?! – фыркнула Валентина Петровна. – Да у меня туфли старше твоего Артёма! Небось на детской площадке познакомились? Он там с младшим братом гулял?
Марина закатила глаза и с грохотом поставила чайник на плиту. Каждый визит к матери превращался в допрос с пристрастием, но сегодня всё шло особенно тяжело. Она почти год скрывала от матери подробности своих отношений, но теперь нужно было наконец расставить все точки над «i».
– Мам, мне тридцать пять. Не шестнадцать. И мне не нужно твоё одобрение, чтобы строить свою жизнь. – Её голос звучал тверже, чем она сама ожидала.
– Ещё как нужно! – Валентина Петровна схватила с полки банку с печеньем, которое привезла дочь. – Тебе тридцать пять, а ума нет! После развода разборчивее надо быть, а не хвататься за первого попавшегося! Что люди скажут?
– Дааа… – протянула Марина, наблюдая, как мать ожесточённо крутит крышку банки. – Меня заботит не «что люди скажут», а тот факт, что с ним мне хорошо. А тебя это бесит, правда?
Валентина Петровна замерла с банкой в руках, словно её ужалили.
– Это меня бесит? – она взмахнула рукой с такой силой, что банка чуть не полетела на пол. – То, что дочь губит свою жизнь? Может, ты ещё и детей от него захочешь? У молокососа?
Марина вдруг почувствовала, как что-то внутри неё лопнуло. Сколько можно терпеть этот вечный контроль?
– А если и захочу? – она повернулась к матери, не скрывая горящих глаз. – Это моя жизнь. Моя. Не твоя.
– Пока приходишь в мой дом…
– Я прихожу в гости к своей матери, а не на допрос! – Марина хлопнула ладонью по столу. – И если для тебя так важно, то Артём работает инженером, у него своя квартира. А то, что он младше меня на шесть лет, никого не волнует, кроме тебя!
– Шесть лет?! – Валентина Петровна театрально схватилась за сердце. – Господи, я ещё и занизила! Маринка, ему же в школе задачки помогать придётся решать!
– Мама! – Марина почувствовала, как у неё начинают дрожать руки. – Хватит. Я хотела познакомить вас в воскресенье. Либо ты обещаешь вести себя прилично, либо мы вообще не придём.
Валентина Петровна поджала губы, демонстративно отвернулась к окну, где на подоконнике стояли её любимые герани.
– Раньше дети родителей уважали, – произнесла она, не глядя на дочь. – А сейчас что? Собираешься притащить в дом мальчишку и ультиматумы ставишь? Может, ты ещё и сверху будешь в постели, раз такая современная?
– Так, всё! – Марина схватила сумку со стула. – Это был последний шанс. Мы не придём. И не звони мне со своими нравоучениями. Надоело!
– Стоять! – Валентина Петровна резко обернулась. – Я твоя мать, и пока я жива, ты будешь…
– Буду что? – Марина остановилась в дверях кухни. – Слушать, как ты меня унижаешь? Благодарить за то, что ты меня родила и «всю жизнь на меня положила»? Я это слышу с детства! Когда-нибудь это должно закончиться!
Марина выскочила из материнского дома, хлопнув дверью так, что старая люстра в прихожей жалобно звякнула. Она села в машину и несколько минут просто смотрела в одну точку, пытаясь успокоиться.
– Ну что, всё по сценарию? – раздался голос из телефона, когда она набрала Артёма.
– Даже хуже, – Марина завела машину. – Она назвала тебя молокососом, представляешь? И это не зная тебя.
– Эй, милая, не принимай близко к сердцу, – в его голосе слышалась улыбка. – Наверное, твоя мама просто боится потерять тебя.
– Не оправдывай её! – Марина выехала на дорогу. – Она всегда всех контролирует. Всю жизнь указывала мне, как одеваться, с кем дружить, за кого выходить замуж… А теперь ещё и за возраст цепляется.
– Но мы же всё равно будем вместе, правда? – голос Артёма стал серьёзным.
Марина вздохнула, вспомнив, как год назад они случайно встретились на конференции. Как она сопротивлялась его ухаживаниям, боясь разницы в возрасте. Как потом поняла, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему счастливой.
– Конечно, будем, – она улыбнулась, хотя Артём не мог этого видеть. – Просто… Я надеялась, что она примет тебя. Глупо, да?
Через три дня Валентина Петровна позвонила дочери сама.
– Ну, привози своего… кавалера, – сказала она с тяжким вздохом. – Посмотрим, что за фрукт.
Марина хотела съязвить, но сдержалась.
– В воскресенье. И, мам, пожалуйста…
– Да поняла я, поняла, – перебила Валентина Петровна. – Буду паинькой. Пирожков напеку.
Артём нервничал больше, чем ожидала Марина. Всю дорогу до маминого дома он поправлял новую рубашку и без конца спрашивал, правильные ли цветы выбрал.
– Она меня съест и косточки выплюнет, да? – пошутил он, когда они подъехали к дому.
– Не дрейфь, – Марина сжала его руку. – Главное, не реагируй на шпильки. Она обязательно будет проверять тебя на прочность.
Валентина Петровна встретила их при полном параде – в новом платье, с укладкой и макияжем. Она вежливо поздоровалась с Артёмом, приняла цветы, но глаза её оставались холодными и оценивающими. Марине стало не по себе от этого взгляда.
– Проходите, молодые люди, – сказала Валентина Петровна с улыбкой, в которой Марина безошибочно угадала фальшь. – Стол уже накрыт. Артём, вы ведь пирожки любите? Или сегодняшняя молодёжь предпочитает чизбургеры?
Марина закатила глаза. Начинается.
Обед проходил в напряжённой атмосфере. Валентина Петровна расспрашивала Артёма, словно проводила собеседование – о работе, планах, отношении к семье. Марина с каждой минутой нервничала всё больше, но Артём держался молодцом, отвечая спокойно и с долей юмора.
– А квартира у вас своя или съёмная? – Валентина Петровна передала блюдо с пирожками.
– Своя, в ипотеку, – Артём улыбнулся. – Ещё пять лет платить.
– Надо же, – протянула Валентина Петровна. – И зарплаты хватает кредит погашать? В вашем-то возрасте…
– Мама! – Марина стукнула вилкой по столу.
– Что «мама»? Нормальный вопрос! – Валентина Петровна развела руками. – Или теперь уже и спросить нельзя?
– Всё в порядке, – Артём мягко коснулся руки Марины. – У меня хорошая зарплата, Валентина Петровна. Не жалуюсь.
– И на машину хватило? – не унималась мать.
– На подержанную, – усмехнулся Артём. – Но я не гонюсь за статусными вещами.
– О, это заметно, – Валентина Петровна окинула его взглядом, но тут же добавила: – В хорошем смысле, конечно.
Чай они пили на веранде. Разговор плавно перешёл на детали ремонта, который затеяла Валентина Петровна. Артём, как выяснилось, неплохо разбирался в строительстве, и Марина с удивлением заметила, что мать слушает его с интересом.
– У меня перила на крыльце прогнили, – Валентина Петровна указала в сторону двора. – Думала нанять кого-то, но теперь такие деньги берут…
– Я могу помочь, – предложил Артём. – У меня отец столяр, я с детства с деревом работаю.
Валентина Петровна посмотрела на него с недоверием.
– Серьёзно? Ну, посмотрим на ваши таланты. Как говорится, не убедишь, пока не увидишь.
Через две недели Артём действительно починил крыльцо, заслужив молчаливое одобрение Валентины Петровны. Отношения стали чуть теплее, хотя мать всё ещё не упускала случая напомнить Марине о «неподходящей партии».
Но однажды всё изменилось. Марина заметила, что мать стала странно себя вести – появились новые платья, она сделала модную стрижку, начала пользоваться духами, которые годами стояли на полке.
– Ты что, на свидания ходишь? – в шутку спросила она, помогая матери разбирать старые вещи в кладовке.
Валентина Петровна неожиданно покраснела и выронила коробку с фотографиями.
– Вот ещё глупости! – она начала торопливо собирать разлетевшиеся снимки. – В моём возрасте какие свидания…
– Мам, тебе всего пятьдесят восемь, – Марина присела рядом, разглядывая выпавшую фотографию отца. – Почему нет?
– Потому что это… нелепо, – Валентина Петровна выхватила снимок из рук дочери. – Старуха на выданье!
– Ты же меня убеждала, что для любви нет возраста, – лукаво заметила Марина. – Или это работает только в одну сторону?
Валентина Петровна поджала губы и сменила тему. Но с тех пор Марина стала замечать и другие странности – мать часто отлучалась «к подруге», прихорашивалась перед зеркалом и даже купила новый телефон, с которым обращалась непривычно бережно.
– С мамой что-то происходит, – поделилась Марина с Артёмом, когда они возвращались домой. – Она как… влюблённая девочка.
– И что в этом плохого? – пожал плечами Артём. – Может, ей наконец-то повезло встретить хорошего человека.
Марина задумалась. Конечно, она хотела, чтобы мать была счастлива. Но почему тогда та скрывает свои отношения, если они есть?
Майские праздники Марина решила провести у матери – помочь с огородом, доделать ремонт в ванной. Артём должен был приехать на следующий день, когда закончит срочный проект.
Она заранее позвонила Валентине Петровне, но трубку никто не взял. Решив сделать сюрприз, Марина купила продукты, торт и приехала без предупреждения.
Дверь в дом оказалась не заперта, что удивило Марину – мать всегда была осторожна. В прихожей стояли незнакомые мужские ботинки. Из кухни доносились звуки радио и чей-то смех.
– Мам, ты дома? – крикнула Марина, снимая обувь.
Смех резко оборвался. Послышался шёпот, а затем торопливые шаги.
– Марина? – Валентина Петровна появилась в дверях кухни. Она была в новом домашнем халате, с уложенными волосами и… губной помадой. – Ты что без звонка?
– Звонила, но ты не брала трубку, – Марина пристально смотрела на мать. – У тебя гости?
Валентина Петровна нервно одёрнула халат.
– Даша заходила… Соседка… Чай пили.
– А ботинки мужские тоже Дашины? – Марина кивнула в сторону прихожей.
В этот момент из кухни вышел высокий мужчина лет тридцати пяти-сорока, в джинсах и футболке. Он выглядел смущённым, но держался уверенно.
– Здравствуйте, вы, должно быть, Марина, – он протянул руку. – Меня зовут Кирилл.
Марина застыла, переводя взгляд с незнакомца на мать. Валентина Петровна стояла, опустив глаза, как провинившаяся школьница.
– Мам, что происходит? – голос Марины дрогнул от нарастающего возмущения.
– Кирилл мне… помогает с ремонтом, – Валентина Петровна наконец подняла глаза. – Мы… знакомы по работе.
– И поэтому ты при полном параде? И поэтому вы шептались и прятались?
Валентина Петровна открыла рот, но Кирилл опередил её:
– Валя, может, правда пора сказать? Мы ведь ничего плохого не делаем.
Эти слова словно снесли последний барьер. Марина почувствовала, как внутри всё закипает.
– «Валя»? «Сказать»? Мама, ты что, встречаешься с ним? Он же молодой совсем! Сколько ему? Тридцать семь? Тридцать восемь?
– Тридцать семь, – тихо произнёс Кирилл.
– Мама! – Марина повысила голос. – Ты что творишь? Да он ровесник мне! Совсем из ума выжила, стыдно же перед людьми!
Лицо Валентины Петровны вдруг изменилось. Она словно постарела на глазах, а затем в её взгляде мелькнуло странное осознание.
– «Стыдно перед людьми»? – тихо повторила она слова дочери. – Именно это я говорила тебе про Артёма, да?
Марина запнулась на полуслове. Она вдруг отчётливо услышала в собственных словах интонации матери.
– Это другое, – она покачала головой. – Он моложе тебя на… сколько? Двадцать лет?
– На двадцать один, – Валентина Петровна выпрямилась. – И что? Сейчас будешь читать мне нотации о приличиях и правильной жизни?
– Ты всегда считала себя самой умной, а теперь сама как девчонка! – выпалила Марина. – Где твои принципы?
– А где твои? – Валентина Петровна шагнула вперёд. – Когда дело касается тебя, ты говоришь о праве на счастье и о том, что возраст – всего лишь цифра. А для меня, значит, другие правила?
Кирилл тихо кашлянул:
– Может, мне лучше уйти…
– Нет! – Валентина Петровна схватила его за руку. – Останься. Это мой дом, и я имею право приглашать кого хочу.
Марина отступила назад, словно от удара. В это мгновение на кухонном столе зазвонил телефон Валентины Петровны. Мать, не глядя, потянулась за ним, задела стоящую рядом чашку – старую, фарфоровую, из сервиза бабушки. Чашка упала и разбилась, рассыпавшись на множество осколков.
Звон разбитого фарфора словно разрезал натянутую между ними нить. Марина почувствовала, как из глаз катятся слёзы. Валентина Петровна опустилась на корточки, пытаясь собрать осколки дрожащими руками.
– Мамина чашка, – прошептала она. – Разбилась…
– Осторожно, порежешься, – Кирилл присел рядом, аккуратно отодвигая её руки от острых краёв.
Марина смотрела на них сверху вниз, и внезапно ей стало стыдно. Она увидела не «взрослую дочь и молодого кавалера», а двух людей, которые просто заботятся друг о друге.
Марина медленно опустилась на колени рядом с матерью, помогая собирать осколки.
– Прости, – тихо сказала она. – Я не должна была так реагировать.
Валентина Петровна подняла голову. В её глазах стояли слёзы, но она быстро моргнула, прогоняя их.
– А я не должна была устраивать тебе сцены из-за Артёма, – она положила собранные осколки на салфетку. – Но знаешь… теперь я понимаю, как ты себя чувствовала. Словно тебя поймали на чём-то постыдном.
Кирилл деликатно поднялся.
– Пойду заварю чай. И заодно подмету осколки, – он ободряюще улыбнулся Валентине Петровне.
Когда они остались вдвоём, Марина взяла мать за руку.
– Расскажи о нём, – попросила она.
Валентина Петровна смутилась, как девочка.
– Мы познакомились на дне рождения Людмилы. Кирилл – племянник её коллеги. Я даже разговаривать с ним не хотела сначала, думала – что мне с молодым парнем обсуждать? А потом всю ночь проболтали. Он инженер, как твой Артём…
– И как давно вы… встречаетесь?
– Три месяца, – Валентина Петровна опустила глаза. – Я никому не говорила. Боялась, что засмеют. Старуха и молодой мужчина…
Марина вздохнула. Те же страхи, те же сомнения. Всё то же самое, что она сама испытывала год назад.
– Он… хороший? – спросила она тихо. – Тебе с ним правда хорошо?
На лице Валентины Петровны появилась мягкая улыбка.
– С ним я забываю о возрасте. Не своём, а вообще – о том, что годы разные. Мы просто… подходим друг другу.
В этот момент на кухне зазвонил телефон Марины. Артём сообщал, что закончил работу раньше и уже едет.
– Ну что, – Марина взглянула на мать с улыбкой, – готова к семейному ужину? Сегодня наши парни наконец познакомятся.
Валентина Петровна неожиданно рассмеялась – легко, молодо.
– Мы с тобой одного поля ягоды, Мариш… Одна ошибка на двоих. Может, хоть теперь научимся друг друга слышать?
Через час они сидели вчетвером за столом. Артём и Кирилл, на удивление, быстро нашли общий язык – оказалось, они болели за одну футбольную команду и увлекались горными походами.
– Предлагаю тост, – сказал вдруг Артём, поднимая чашку с чаем. – За то, чтобы каждый находил своё счастье, независимо от цифр в паспорте и чужих ожиданий.
Валентина Петровна поймала взгляд дочери поверх чашки. Их недавно купленные, одинаковые чашки вместо разбитого бабушкиного сервиза. Символ новой жизни, без старых обид и предрассудков.
– За счастье, – эхом откликнулась она.
